Некоторые экраны были выключены, на других змеились и пересекались разноцветные кривые, струилась вязь арабского шрифта, возникали и исчезали какие-то непонятные надписи.
— Что смотришь? — нарушил Верховный паузу, которая показалась Заячьей губе бесконечной.
— О Аллах, здесь столько различных приборов… — прошептал гость.
— Пожалуй, ты прав, — кивнул Верховный, отвечая каким-то своим мыслям. — Я и сам полагал, что здесь слишком тесно, скоро приборы окончательно выселят меня из кабинета. На будущей неделе приглашу из Испании архитектора. Посмотрим, за счет чего можно расширить кабинет.
Они прошли несколько шагов. На гостя Верховного напала внезапная робость. Он непрерывно вертел головой, рискуя свернуть шею, задавать вопросы не решался. Спасибо, шейх сам время от времени давал краткие пояснения.
— Вот на эту группу экранов приходят известия со всех континентов, из разных регионов… Сейчас, когда мы будем с тобой заняты, я их отключил. Но если случится что-то экстраординарное, мое внимание привлечет короткий сигнал тревоги — удар гонга. Аллах сделал так, что короткие волны распространяются прямолинейно. Поэтому для ретрансляции их используется система искусственных спутников земли. Ты слышал, наверное?
Заячья губа ограничился судорожным кивком, хотя о том, что говорил Верховный, имел весьма смутное представление.
— А на этом экране суммируются показатели со всех бирж планеты. Слава Аллаху, доллар опять падает.
— Ну, что это такое, ты наверно и сам понимаешь, — кивнул он на аппарат кофейного цвета, из дешифратора которого медленно, словно змея, выползала широкая бесконечная перфолента.
— Понимаю, понимаю… — пробормотал гость. Шейх внимательно посмотрел на него и прекратил пояснения.
— Ладно, займемся оружием, которое я собирался показать, — сказал он.
Однако Заячья губа, как ни оглядывался, никакого оружия не видел.
— Уголок оружия далеко, на противоположном конце кабинета, — произнес шейх. — Поэтому мы туда подъедем.
— Подъедем? — повторил гость: ему показалось, что он ослышался.
— Ну да. Туда ведет вот эта лента. Становись за мной.
Только тут Заячья губа обратил внимание, что по узкому проходу между ап — паратами струится несколько подвижных лент одинакового цвета. На одну из них ступил Верховный, следом за ним пристроился гость. Каким-то образом, непонятным Губе, шейх резко увеличил скорость, и встречный ветерок зашумел в ушах гостя. Через пару минут они были на месте.
— Вот моя гордость, — произнес шейх и отдернул шторку. У гостя зарябило в глазах: такой огромной коллекции разнообразного стрелкового оружия он не видел ни в одном музее мира.
Заячья губа, приоткрыв от изумления рот, безмолвно стоял, разглядывая образцы. Здесь было огнестрельное оружие, начиная с времен средневековья, когда монах Шварц изобрел в Европе порох. Сначала шли кремневые ружья и мортиры, затем несущие смерть образцы совершенствовались вплоть до самых совершенных.
— Здесь нет ни одного проходного, заурядного образца! С гордостью произнес Верховный. — Каждый является в своем роде совершенством, я бы сказал, рекордсменом. И о каждом образце, — широко провел он рукой, — я мог бы написать целую книгу.
— Так напиши, во имя Аллаха! — с восторгом произнес гость.
— Кое-какие наметки у меня уже есть… — задумчиво произнес хозяин кабинета. Но время… Где его взять? Отовсюду поступают тревожные вести. Ревнители нашей веры гибнут, некоторые правители их притесняют. Что происходит здесь, в Афганистане, видишь сам. А ведь необходимо не только бороться за нашу веру, но и нести праведный ислам всем народам. И железной метлой устранять тех, кто становится у нас на пути…
Гость впитывал его слова, как сухая губка живительную влагу. Казалось, Верховный сбросил панцирь величественности и недоступности и открылся рядовому шейху с какой-то новой, неожиданной стороны, тем самым став с ним на одну ступеньку.
Хозяин посмотрел на часы.
— Ну где тут найдешь время? — вздохнул он. — Вот взять хоть твой регион. — До недавнего време6ни обстановка на Северном Кавказе складывалась для нас благоприятно. А теперь, похоже, Москва спохватилась. Вот видишь, прислала серьезного представителя Президента.
— Если его сейчас не убрать, он может стать костью в горле.
— И я о том же. И даже исполнителя теракта должен тебе предоставить. Ладно, перейдем к нашим баранам.
Он открыл сейф и достал из него две снайперских винтовки с оптическим прицелом.
— Вот две жемчужины моей коллекции! — произнес он с гордостью. — Не буду теперь говорить, сколько я заплатил за них, а то сон потеряешь. Скажу только, что они обошлись мне на вес золота, а гораздо дороже.
Верховный крутил то один образчик, то другой так и этак, любовно гладил их и разве что не целовал.
— На сегодня это оружие — высшее достижение военной мысли в снайперском деле. — заговорил он. — Мне доставили его мои братья-ваххабиты из канадской фирмы. Одним из них я снабжу Елену Рукайтис, которую ты встретишь на аэродроме в Минводах как груз двести.
— А какое оружие лучше?
— Хороший вопрос, — кивнул Верховный. — Я много часов провел на полигоне, где мы поочередно стреляли по мишеням с Еленой. Могу сказать, что оба образчика равноценны. Даже боеприпасы, то есть патроны к ним одинаковы. Вот это — автомат «Вал», а это — снайперская винтовка «Винторез». Я еще посоветуюсь с Еленой, но думаю, мы остановимся на автомате «Вал». Вот основные его характеристики. Вес — два с половиной килограмма.
— Без патронов?
— Без. Нет, не записывай, запоминай. А то еще попадешь в лапы этого самого нового полпреда… Дальше. Длина с откинутым прикладом — 878 миллиметров, длина со сложенным прикладом — 615 миллиметров. Длина ствола — в точности двести миллиметров. Ну, что еще? Дальность боя с открытым прицелом — 400 метров.
— А если придется стрелять ночью?
— В ночное время — 300 метров.
— А дальность прямого выстрела?
— Молодец, хвалю за дотошность, — улыбнулся Верховный. — дальность прямого выстрела — 185 метров. Дам тебе пару магазинов, в каждом по 20 патронов… Можно производить одиночный выстрел, можно стрелять очередью. Ну, что еще? Скорость пули при вылете из ствола — 295 метров в секунду. Приклад, запомни, металлический, складывающийся.
— Что собой представляет снайпер?
— Это особый разговор, — Верховный поправил чалму. — Давай присядем.
Они опустились на узкий диван, и шейх продолжал:
— Эта женщина — самородок. Много я перевидал метких стрелков, ни один не идет с ней в сравнение. Образно говоря, она может мухе в глаз попасть… Что еще? Русских она ненавидит лютой ненавистью.
— Почему?
— Это отдельная история… — Верховный сказал в пространство «Два черных кофе» и через несколько минут робот-тележка прикатил на своей платформе две миниатюрных чашечки с кофе, поверхность которых не шелохнулась.