Он открыл глаза. Ничего. Никого. Лишь фразы на руках, которые остались у него от прошлого. Десятки, сотни, тысячи слов. Они покрывали его тело, становясь историей. И память оживала. Дописывала миф все новыми и новыми подробностями. И не было уже на коже места, куда не добралась бы игла воспоминаний.
Газеты, телевизор, журналы. Плита, диван, излишек веса.
Милли купила пачку сигарет и любовный роман в мягкой обложке.
Продавец рассказал о рукотворном острове в Тихом океане, недалеко от Понапе, который создали пришельцы.
Пакет с продуктами отправился в холодильник. Новые туфли натерли пару мозолей.
Где-то она читала о том, как размягчить грубую кожу. Кажется там же, было написано о сотворении мира за шесть дней и большом взрыве. Или же об этом рассказывал мальчишка в закусочной, которому она несла поднос с едой?
Милли набрала ванную. По телевизору говорили о весе души, и влиянии погодных условий на рост преступности. В газете Милли читала о том, как мужчина убил свою семью и заявил, что виной всему альфа-волны и плохая погода… В дешевом журнале рассказывали о лазерной хирургии и таблетках от ожирения… Где-то Милли читала о метеорите, который должен погубить Землю и парусе, который хотят развернуть на нем ученые, чтобы солнечный свет изменил его направление…
Милли сменила кошачий наполнитель для туалета. Насыпала в миску корм.
В промежутке между песнями диджей на радио рассказал о черных дырах, пятнах на солнце и временных туннелях…
Старые колготки пришлось выкинуть.
Милли смахнула со стола хлебные крошки в газету с рассказами об эффекте плацебо и болезнях, которые лечатся гипнозом.
Подруга позвонила в шесть и долго рассказывала о новом знакомом, который всю ночь говорил с ней о созвездиях.
– Главное, чтобы любил, – сказала Милли.
Она почистила зубы и легла в холодную кровать.
В любовном романе рассказывалось об ангеле, полюбившем земную женщину.
Мозоли на ногах все еще болели. Может быть, туфли разносятся завтра сами по себе?
Милли закрыла книгу. Кажется, парень в закусочной говорил о работе коллайдера и новом источнике энергии…
Она выключила свет.
В космос запустили еще одни шаттл…
Уже слишком поздно, а завтра снова рано вставать.
Где-то в ледниках обнаружили действующий вулкан и пообещали глобальное потепление…
Милли подумала, что нужно не забыть по дороге на работу зайти в аптеку и купить пластырь, чтобы залепить мозоли…
Кто-то говорил о клонировании и что овцу Долли пришлось усыпить… Кто-то говорил о лекарстве от рака и процессах старения…
За стенкой снова орал телевизор…
Милли лежала, закрыв глаза, и пыталась уснуть. Она слишком устала, чтобы думать обо всем этом…
Двенадцатого августа 2003 года, на высоте 65 метров над уровнем моря, за 15 минут до полудня, в единственном городе, достойным быть побратимом Рима, на улице Риволи, что недалеко от Лувра, появился сгорбленный старик. Рядом с ним на черном кожаном поводке шла старая свинья йоркширской породы.
– Подождите! – остановил старика Бернард Бонне. – Эта свинья… – он смутился, разглядывая выцветшую татуировку на спине животного.
– О! – проскрипел старик. – Это очень необычная свинья!
– Меня больше интересует татуировка, – сказал Бонне, расстегивая пропитанный потом ворот рубашки.
– И татуировка тоже необычная, – согласился старик. – Помню, Уильям очень гордился этой работой… Очень гордился…
– Уильям?! – оторопел Бонне. – Уильям Макдональд?! – он промокнул платком вспотевший лоб.
– Это был его подарок, – сказал старик, кивая головой. – Хотел сделать его на моей спине, но я тогда был еще слишком мал, поэтому пришлось выбрать свинью.
– Но ведь ей должно быть не меньше восьмидесяти лет! – недоверчиво воскликнул Бонне. – Как такое возможно?!
– Я же говорю, это очень необычная свинья.
– Необычная… – Бонне заворожено сравнивал отличия. Нет, почерк был тот же. Рука мастера запечатлела шедевр на животном. Те же линии, цвета, особенности. – Если то, что вы говорите – правда, то ваша свинья должна стоить целое состояние!
– Истинная правда, месье, – склонился старик. Впервые за время разговора, Бонне посмотрел на своего собеседника. Грязные потертый плащ, щетина, гнилые зубы, стоптанные ботинки.
– Продайте мне ее, – сказал Бонне.
– Продать?! – опешил старик. Бонне достал бумажник.
– Сколько вы хотите?
– Я не могу…
– Сто франков.
– Но, месье…
– Пятьсот.
– Вы не понимаете! – затрясся старик. – Эта свинья не принадлежит мне!
– Не принадлежит вам? – Бонне снова промокнул вспотевший лоб. Сколько может стоить этот рисунок? Десятки? Сотни тысяч? – А кому она принадлежит?
– Жене.
– Жене? Вы подарили свинью жене?!
– Именно так, месье, – старик плотнее запахнул свой плащ.
– Отведите меня к ней, – сказал Бонне.
– Вы, правда, этого хотите, месье?
– Да, черт возьми! Я, правда, этого хочу!
Они шли по улице Ришелье к отелю Пьемонт, а солнце над их головами продолжало раскалять воздух.
– Вам разрешают держать в номере свинью?! – спросил Бонне, когда они вошли в холл отеля.
– Всего лишь домашнее животное, – сказал старик, вызывая лифт.
В двухместном номере было темно и прохладно. Тяжелые шторы задернуты. Кровать заправлена. Бонне перешагнул через порог и остановился. Молодая женщина в черном вечернем платье, украшенным диадемой, смотрела на него своими серыми глазами. Короткие темные волосы спадали на плечи. Длинные ноги обнажены в дерзком вырезе подола.
Старик представил их.
– Можете называть меня Морель, – сказала она. Старая свинья деловито пересекла комнату и улеглась у ее ног. – Значит, вы хотите купить у меня свинью? – спросила Морель, поглаживая животное.
– Откуда вы узнали?! – опешил Бонне.
– А разве нет? – она закурила. Тонкая длинная сигарета в черном мундштуке. Бонне вспомнил о старике. Посмотрел на кровать. Как такая женщина может быть его женой? – Так вам нужна свинья или нет? – поторопила его Морель.
– Не свинья, – признался Бонне. Посмотрел на рисунок Макдональда и попытался подобрать слова.
– Ее кожа? – помогла ему Морель. Бонне кивнул. – И вы готовы ждать, когда она умрет?