Смотри и слушай, Фесс. Этот глупый совет – единственный, который ты можешь дать самому себе, наемник собственной совести. О, это щедрая нанимательница – она платит тебе покоем; правда, при этом словно вампир пьет кровь тех, кого ты убиваешь. Что тебе в этом мире? Почему ты взял на себя труд судить Радугу – да еще и при том, что у нее, оказывается, какие-то таинственные связи с твоей родной Долиной? Клара Хюммель знает Сежес… Не понимаю, почему я должен убивать этих волшебников – сейчас, когда они оставили глупые мысли убить меня. Почему я с такой уверенностью сужу о том, что хорошо и что плохо для этого мира? Да, я немало прожил здесь, но моя родина все равно далеко отсюда. Почему мою совесть можно успокоить только смертями?»
Подобные мысли, случалось, посещали Фесса и раньше. Но никогда – столь ярко и яростно. На лбу проступил пот.
«Постой, – сказал он себе. – Постой. Ты прячешься за присягу. Мол, я ничего не решаю. Я выполняю приказы. Не более того. Но ведь ты не неграмотный солдат. Или ты тоже считаешь, что всех магов надо перебить? Всех до единого, как мечтает Император? Ну, его еще можно понять – логика борьбы за власть проста: или ты, или тебя. Но ты – ты уверен, что маги Радуги – это абсолютное зло, с которым допустим только один разговор – на языке огня и стали? Ты убежден в этом? Ты презираешь этот мир…»
«Ничего подобного! – возмутился он собственной мысли. – Этот мир – твой! Этот, а не приторная Долина!»
«Не обманывай себя. Твой мир – это Долина. Ты – пришелец. Тебя ждут уютный дом и ласковая тетушка Аглая, которая только и ищет повод о тебе позаботиться. Тебе есть куда отступать. Ты развлекаешься. Ты играешь в преданного солдата, в лихого ночного воина. Ты выполнял приказы Хеона, потому что таков был твой каприз. Тебя не понуждал голод. Когда ты впервые появился в этом мире, у тебя ни с кем не было счета кровью. Не было ни друзей, ни врагов. Разве это не повод пересмотреть сейчас кое-какие из твоих взглядов – особенно насчет того, кому ты здесь враг, а кому нет? По-моему, это время как раз пришло. Если Император дойдет до башни Кутула, здесь прольются реки крови. Именно реки. Легионы начнут штурмовать башню как самую обыкновенную крепость... и будут умирать целыми когортами, выкашиваемые вихрями ледяных стрел, сжигаемые пламенем, давимые рушащимися с неба каменными лавинами… Потом наверняка будут чудовища. Зверинцы Радуги богаты. И, как шептались в Лиге, волшебники только тем и заняты, что все время выводят новые и новые, более смертоносные и ужасающие породы. До тех пор, пока не получится Monsterum Ultimuss. Существо, которое по определению будет непобедимо».
Фесс давно уже отпустил поводья, но обученный войсковой конь шел сам по себе, четко держась в строю. Император, занятый своими мыслями, тоже молчал.
Уже под вечер их нагнал гонец. Монах в красной рясе с белой оторочкой, один из немногих боевых монахов личной гвардии Его преосвященства архиепископа Мельинского. Мрачное лицо, горящие глаза фанатика. Бритый череп, тонкий хрящеватый нос. Красно-белая ряса подпоясана грубой веревкой. Фессу приходилось слыхать, что под толстой пенькой скрывается тонкая железная нить – из особого, неразрывного железа, секрет которого хранили лишь несколько гномьих семейств. Говорили, что эта нить способна резать даже закаленную броневую сталь, способна рассечь надвое летящий клинок. Правда, сам Фесс этого оружия в действии никогда не видел.
Монах почувствовал взгляд Фесса, неприязненно взглянул на него, выразительно положив правую руку на узел веревочного пояса. Вольные придвинулись ближе, обнажая клинки; арбалетчики подняли оружие.
– Что тебе, Божий человек? – спросил Император из-за спин телохранителей. Фесс видел, как он поднял правую руку, направляя на монаха перстень с черным камнем.
– Послание, – кратко сказал монах. Поклоны он, очевидно, считал необязательной для себя мирской суетой. – От Его преосвященства. – Рука монаха нырнула за пазуху, извлекла внушительный деревянный футляр для свитков, опечатанный несколькими красно-белыми печатями. – Велено ждать ответа.
Все титулование адресата монах опустил тоже.
– Пожалуйста, прими письмо, Фесс, – спокойно сказал Император. – А ты подожди в сторонке, Божий человек.
Монах коротко дернул головой и повернул коня. Фесс мимоходом взглянул на благородное животное и порадовался за слуг архиепископа – гонцам своим он давал настоящих скакунов.
Под внимательными взглядами Вольных Фесс ощупал футляр. Его пальцы пробежались по деревянному ящичку точно по флейте – в поисках потайных пружин, что могли бы внезапно выстрелить отравленной иглой. Нет. Ничего. И никаких следов магии.
Он сорвал печати. Внутри лежал свиток. Самый простой свиток. Не разворачивая, Фесс протянул его Императору.
– Хорошо, – ровным голосом сказал тот, закончив чтение, – Эй, Божий человек! Передай Его преосвященству, что я сожалею.
– Больше ничего? – крайне непочтительно рыкнул монах.
– Больше ничего, – усмехнулся Император. Не говоря ни слова, монах повернул лошадь. Кто-то из арбалетчиков поднял оружие, взял прицел. Император отрицательно покачал головой. Стрелок крякнул и подчинился.
Спросить, что было в письме, Фесс не решился. А Император молчал.
Спокойно прошла и следующая ночь. И следующий день. Легионы приближались к цели. Гонцов больше не было. Вообще ничего не было. Войско шло. «Каша варится» – говорили про такие дни бывалые центурионы.
На третий день войско увидело башню.
«Сколько ж раз я ее видел? – подумал Император, сидя в седле и глядя на вознесшиеся к самым облакам шпили. Казалось, тучи настолько низки, что даже задевают острия. Башня стояла во всей своей жутковатой красе. И она была далеко не единственной. – Еще шесть... а если считать с Нергом – семь. Да еще бесчисленные башни, разбросанные по городам. И еще потайные убежища Радуги в отдаленных местах Империи. Школы молодых магов, упрятанные в такой глуши, что до них не доскачешь даже за месяц. Владения и богатства Радуги велики... слишком велики. Она кажется неодолимой, как кажется неприступной сама эта башня. И все-таки мы возьмем ее. Сломаем. Согнем, пусть даже она каменная, эта башня. Воля Империи, которая никогда не отступала, если браться за что-то всерьез».
На почтительном отдалении от башни Шестой легион возводил контрвалационную линию. Маги должны думать, что Император затевает длительную, по всем правилам, осаду. Сперва – контрвалационная линия, затем – циркумвалационная... рвы, волчьи ямы, частоколы, валы и прочее; неспешно разворачивающийся осадный парк. Спешно собирались виней, «черепахи» и мускулы; без гелиполей, осадных башен, Император решил обойтись. Он не мог терять столько времени.
Пусть маги думают, что сейчас начнется самая обычная осада. Под прикрытием виней вперед выдвинутся метательные машины; затем к стенам придвинут ограды, перед которыми пройдет мускул, таща здоровенный таран и попутно выравнивая землю. По этим подходам поползут осадные башни; из многочисленных виней начнут заваливать фашинами рвы; засевшие на гелиполях стрелки заставят осажденных покинуть стены. Мускул или «черепаха» с тараном брешируют стену, после чего останется только отдать команду к общему приступу. Вес это вместе займет не один месяц.