Я недоуменно посмотрел на Ирину: чего это она так взъелась на хорошенькую блондинку? Неужели из-за моего долгого взгляда на прелести хозяйки, которые у Светланы Аркадьевны, скажем честно, немножечко лучше, нежели у Ирины? Конечно, женщины крайне ревниво относятся к своей внешности, и женщин, которые потенциально могут являться их соперницами, терпеть не могут. У мужиков как-то все проще. Ну, если я, к примеру, встречу мужчину посимпатичнее меня и постройнее фигурой, я ведь не стану из-за этого на него злиться? Даже как-то смешно… А почему же в таком случае женщины злятся друг на друга в подобных ситуациях?
– Вы совершенно правы, – сквозь зубы произнесла Светлана Аркадьевна.
– Значит, и мотива для убийства у вас никакого нет, – спокойно промолвила Ирина и посмотрела на меня: – А нам не пора идти, дорогой?
– Пора, – сказал я и добавил: – Дорогая.
Признаться, мы так никогда друг друга не называли, и почему эта блажь взбрела в голову Ирине, мне было как-то не очень понятно. Впрочем, женщины – это существа с другой планеты, и понять, что на уме у женщины, мужчине подчас несказанно трудно и даже невозможно.
Мы любезно (в особенности Ирина) попрощались с хозяйкой и потопали себе дальше. Да и, признаться, нам уже поднадоело мотаться по сараюшкам стоимостью в несколько миллионов условных единиц и разговаривать с их хозяйками, мнящими себя герцогинями Эдинбургскими.
– Я видела, как ты пялился на задницу этой Светланы Аркадьевны, – выпалила Ирина, как только мы отошли на пару шагов от ворот дома бывшей гражданской жены продюсера Лисянского. Ее глаза метали искры, а щечки покрыл румянец праведного гнева. Сущая Мегера! Настоящая богиня мщения.
– А я видел, как ты встрепенулась при имени Яши Рудзутака, – парировал я выпад своей подруги, внимательно всмотревшись в ее лицо.
– Ничего я не встрепенулась, – не очень твердо возразила Ирина. – Это тебе просто показалось.
– Тогда и тебе показалось, что я куда-то там «пялился», – непринужденно промолвил я. – А потом для меня ты все равно лучше всех женщин.
– Опять твои шутки?
– Есть вещи, которыми шутить непозволительно.
Какое-то время мы шли молча, посматривая на особняки, напоминающие средневековые замки, и прикидывая в уме, сколько они стоят. Может, я что-то не догоняю, а может, во мне чего-то не хватает, но я никогда не понимал, зачем люди строят себе такие огромные дома.
Нет, это понятно, что денег бывает очень много и их надо куда-то рассовывать. Но такие хоромы в несколько десятков комнат на одну семью – зачем? Чтобы собирать в них пыль? Ведь не станешь же заколачивать помещения, в которых не живешь? Значит, все их надо обставить мебелью, как-то окультурить, постоянно убираться в них, бывать время от времени, чтобы хоть как-то поддержать жилой вид.
Престижно иметь огромный дом-замок? Наверное, престижно. И что с того? Что хозяин особняка богат и умеет зашибать деньгу или грамотно и безнаказанно воровать – всем его знакомым уже давно известно. Так чего еще огород городить, в который раз доказывая уже давно решенную теорему? И вообще кичиться богатством – это положительно не от большого ума. Если бы я был крупным взяточником или крутым махинатором, я, ей-богу, вел бы себя куда скромнее. Конечно, можно еще заселить пустующие комнаты родственниками жены из Краснодара и Новороссийска, дальней родней мужа из Саратова, Иркутска и Минска и выписать троюродного дядю с тетей и семью с внучатыми племянниками из солнечного Агрыза. Но тогда чем такой дом будет отличаться от подзабытой уже ныне коммунальной квартиры? И насколько уютно будет житься в таком доме самим его хозяевам с такой оравой нахлебников и приживалок?
– Ну, и что ты обо всем этом думаешь? – вдруг спросила Ирина.
– Я думаю, что люди, проживающие в таких домах, просто не знают меры и не очень умны, – ответил я.
– Я не о том, – усмехнулась Ирина, похоже, не совсем согласная с тем, что я сказал. – А о том, что мы услышали сегодня от двух вдов убиенного продюсера Марка Лисянского, – пояснила она.
– Я думаю, что ты определенно его знаешь, – ответил я и подозрительно прищурился.
– Кого «его»? – снова остановилась Ирина.
– Ну, этого… Яшу Рудзутака, – ответил я.
– Его в Москве все знают, – не очень убедительно ответила Ирина и посмотрела выше моей головы.
– Я вот его не знаю.
– Я имею в виду девушек, – пояснила Ирина.
– А-а, – иронически протянул я. – Понятно. И чем так хорош этот потомок немецкого шпиона?
– Я не знаю, – ответила Ирина. – Один раз я была в компании, где был он. Вот и все.
– Все ясно, – сказал я и, будто бы впав в глубочайшую печаль, уронил голову на грудь. Не хватало только скупой мужской слезы. Но если бы я постарался, то выжал бы и ее.
– Да чего тебе ясно? – кажется, начала закипать Ирина. – Мы перекинулись с ним парой ничего не значащих фраз, и на этом наше знакомство сошло на нет.
Я понял, что валять ваньку надо прекращать, иначе мы просто поссоримся. И спросил:
– Ну что, поедем ко мне?
– Нет, – отрезала Ирина. – Я поеду домой.
– А как же разбор полетов? – спросил я.
– Один его проведешь, – ответила Ирина. – К тому же мне надо показаться дома, иначе мама начнет волноваться.
– Понял, не дурак, – произнес я, скосив в разные стороны глаза, дебильно открыв рот и даже умудрился пустить из уголка губ струйку слюны на подбородок: – Был бы дурак, не понял бы.
Ирина сначала улыбнулась. Потом рассмеялась, и всю дорогу до поселкового КПП мы хохотали, то замолкая, то начиная смеяться снова. На нас буквально напал хохотун, который, независимо от нас, заставлял нас ржать без всякой причины. В общем, наши несерьезные придирки друг к другу закончились смехом. Это ведь хорошо, когда люди смеются, верно?
Но ночевать Ирина все равно поехала к маме. Жаль!
– Ты где пропадаешь? – Гаврила Спиридонович был явно недоволен. – Учти, Старый, я ведь все вижу…
– Я это знаю, шеф, – ответил я и верноподданнически посмотрел в его глаза. – Ваши осведомители прекрасно делают свою работу.
– Ты же знаешь, я их об этом не прошу, они сами…
– Знаю, шеф, – не дал я ему договорить. – Но вы все же принимаете от них информацию? И используете ее, ведь так?
Мы как-то уже разговаривали с ним на эту тему, и он признался мне, не назвав, конечно, фамилий, что в нашем коллективе имеются стукачи, причем добровольные, которые по собственной инициативе взяли на себя роль внештатных осведомителей. Их можно было понять: своим доносительством они становились как бы ближе к шефу и в случае чего, например, сокращения штатов, имели больше шансов сохранить за собой рабочее место. Так они думали, но не факт, что именно так и случилось бы, поскольку наш шеф был, в общем, вполне приличным человеком. Конечно, противно осознавать, что за тобой наблюдают, подглядывают и твои поступки и даже сгоряча брошенные слова становятся известны шефу. И что, зная об этом, лучше вести себя «поскромнее». Но что делать? В любом мало-мальски «сплоченном» коллективе имеются такие вот добровольные дятлы. Причем они не особо и скрывают свою стукаческую деятельность. И не краснеют, когда их в этом изобличают штатные правдорубы, которые тоже имеются в каждом большом коллективе. И у нас, в телекомпании «Авокадо» с немалым штатом сотрудников, увы, все было, как у людей: стукачи, осторожные, тихони, правдорубы.