– Мам, ну зачем тебе?
– Что такого странного ты находишь в моем вопросе?
– Да ничего. – Вадим допил чай и, уже выходя из столовой, бросил: – Бадрова. Зовут Галя.
«Галя – это не имя, это диагноз», – подумала про себя Варвара Сергеевна. Дело в том, что так звали молодую инструкторшу из райкома комсомола, с которой у ее мужа когда-то были «отношения», так звали строгую свекровь, мать Алексея Владимировича, и нерасторопную, неуклюжую домработницу тоже звали Галей.
В этот же день, вечером, Варвара Сергеевна делилась с мужем:
– У Вадима роман с девочкой.
Муж посмотрел поверх очков:
– Вот удивительно!
Варвара Сергеевна сарказма не расслышала.
– Роман серьезный.
– На шарабанах катаются, леденцы едят?
– Перестань. Вадим – жених выгодный, любая постарается примазаться.
– Варя, им по пятнадцать лет.
– Вот именно, дураки еще! Не дай бог что! Ты должен с Вадимом поговорить.
– О чем?
– О том самом!
– Господи, Варя! Со мной никто ни о чем не разговаривал! Сам до всего своим умом дошел!
– Тебе повезло, ты встретил меня!
В чувстве юмора Варваре Сергеевне отказать было нельзя!
– Ну это конечно! – Не уловить иронию было сложно. – Так что там за девица?
Алексей Владимирович отложил газету, приглушил программу «Время» и посмотрел на жену.
– Слава богу! – отреагировала та. – Ее зовут Галя Бадрова.
– Бадрова? Не дочка ли министра речного транспорта? Бадров Николай Кузьмич, хороший мужик, я его знаю, встречались. Живут в высотке, соседи Улановой.
– Да, он сказал, что живет там.
– Вот видишь, сын-то сам не дурак!
– Только она так одета. Туфли какие-то дурацкие, чешские. В школу двадцать четвертую ездит.
– А Николай и сам мужик скромный, и своим распускаться не позволяет. Не балует их. – Алексей Владимирович со значением посмотрел на жену.
Варвара Сергеевна значительность взгляда не уловила. Она подумала, что если такие порядки в семье заведены, то толку не будет. Ей мечталось, что произойдет, так сказать, слияние социалистических капиталов. Дети «сделают» выгодные партии, все вопросы с жильем, работой, поездками за границу будут решены в лучшем виде объединенными усилиями. Варвара Сергеевна забыла на минуту, что сыну всего пятнадцать лет, что это его первая влюбленность, что рано еще строить планы, огорчаться или радоваться по таким поводам. «Рубить сплеча не буду, но надо потихоньку Вадима отговорить от этих встреч. Мало ли девочек в своей школе хороших. И вообще, почему они живут в Котельниках, а учиться девочку послали в двадцать четвертую? Странно как-то. Надо узнать у Вадима».
Через несколько дней, сохраняя на лице притворное равнодушие, мать спросила:
– Как Галя? Ей не тяжело ездить в такую даль в школу?
– А она и не ездит. На Бронной у нее бабушка живет, почти рядом со школой. Правда, бабушка сейчас в санатории, – ответил сын.
– Ты хочешь сказать, что она живет сейчас одна?
– Да. А что такого? Она готовить умеет, старшая сестра иногда приезжает, помогает.
«Господи, да они могут такого натворить! Она же одна дома! Что за родители, которые так вот дочь пятнадцатилетнюю бросили?» – В голове Варвары Сергеевны возникали картины разврата, в который может быть вовлечен ее сын.
– И ты часто бываешь у нее в гостях?
– Ну да, иногда, а что? – В голосе сына послышался вызов.
– А то, что я боюсь, как бы мне не стать бабушкой преждевременно! – Варвару Сергеевну понесло. – У тебя два самых сложных года впереди! Поступление, а ты шляешься по квартирам…
Вадим смотрел на мать, не понимая, чем вызван ее гнев.
– Мама, ты чего кричишь?!
– Я не только кричать буду, я отцу все расскажу!
– Да что расскажешь?
– Все! Про твои шляния, про притон, куда ты ходишь!
– Мам, какой притон?! – Вадим наконец вышел из своего обычного полусонного состояния. – Ты что такое говоришь?
– Я знаю, что я говорю! Я все знаю!
– Да ничего ты не знаешь!
Вадим выскочил из кухни, Варвара Сергеевна услышала, как хлопнула входная дверь. Слезы злости и какой-то обиды душили ее. Ее гнев был направлен против тех обстоятельств, которые нарушали порядок, придуманный ею для своей семьи. Что-то совсем чужое, противное ей Вадим принес в дом. И он сам, и эта Галя, и эта неизвестная квартира казались Варваре Сергеевне чем-то непорядочным, грязным и гадким.
В этот день к ужину Вадим не пришел. Варвара Сергеевна не решилась рассказать мужу о случившемся скандале. Алексей Владимирович был усталый, немного раздраженный. Юра и Аня, приехавшие из бассейна и занятые своими проблемами, отсутствия брата не заметили. Варвара Сергеевна, уже немного раскаивающаяся в своем поступке, начала волноваться. Мысленно она себя подстегивала всякими придуманными доводами, но здравый смысл подсказывал, что она перегнула палку. Около двенадцати ночи Алексей Владимирович вдруг вспомнил о Вадиме.
– Где математик? На свидании? Не поздно ли?
– Скоро будет, он сегодня ушел уже к вечеру, – небрежно ответила жена, но муж ее непривычное спокойствие понял правильно.
– Что случилось? Говори.
В следующие пятнадцать минут, запинаясь и краснея, Варвара Сергеевна все рассказала.
– Ты сам понимаешь, чем это все может закончиться!
– Понимаю, – неожиданно спокойно ответил Алексей Владимирович. – Тем, что сын, и так забитый твоими дурацкими амбициями и оттого заполненный комплексами, совсем превратится в «филина». Будет в своем дупле сидеть и глазами сверкать. Что ты прицепилась? Не могла как-то хитрее, ловчее? Пригласила бы их к нам, разговорила бы, может быть, и эта Галя понравилась бы? Во всяком случае, все было бы спокойнее. А теперь что? Где он?
– Я не знаю. – Варвара Сергеевна совершенно потерялась. Ей хотелось, чтобы Вадим вернулся домой, а все сказанное в запале забылось.
– Я могу, конечно, сейчас позвонить Николаю Кузьмичу, но ты представляешь, как это будет выглядеть. Он мужик порядочный, он слова никому не проронит. Но…
Варвара Сергеевна все понимала. Оставалось только надеяться на сознательность Вадима.
А Вадим, поругавшись с матерью, пошел в сторону зоопарка. Это место было связано у него с отцом – туда первый раз привел его Алексей Владимирович. Весь тот летний день, который Вадим запомнил навсегда, они провели вместе. Ходили от вольера к вольеру, ели мороженое и бублики. Газированной воды было выпито столько, что пуговица на шортах Вадима постоянно расстегивалась. Алексей Владимирович полдня носил сына на плечах. Это было так восхитительно! С тех пор ни разу столько времени вместе они не провели. Став старше, Вадим заимел обыкновение приходить сюда и сидеть на скамейке. Здесь читал книжки, здесь иногда с друзьями они замысливали проказы, сюда они приходили вместе с Галей. Почему заволновалась так мать, Вадиму было понятно. Он был сообразителен и обладал способностью просчитывать людей и ситуации, как иные просчитывают коммерческую выгоду. Будучи наблюдательным и взрослым не по годам, он отлично понимал, что мать боится. Это чувство определяло все ее с ним отношения. Раньше она боялась, что он скажет что-то невпопад или промолчит, когда надо рассыпаться в звонких детских словах. Потом она боялась, что он не так оденется, не так ответит в школе, не туда будет ходить, не с тем будет дружить. Вадим поначалу удивлялся разнице в отношениях – к младшему брату Юре мать была снисходительна, ему прощалось очень многое. Повзрослев, он понял, что Юра был матери понятен, в то время как он оставался для нее загадкой. Поменяться Вадим не мог, как ни старался. Ему было хорошо с учебниками математики, с другом Бочкиным, а теперь еще и с Галей Бадровой.