– Продавцом оказался Оливье Брюле из Трех Сосен. – Старик Мюнден глубоко вздохнул, словно собирался нырнуть. – Я переехал сюда. Стал ремонтировать и реставрировать мебель для Оливье. Нужно было сблизиться с ним, присмотреться к нему. Мне требовалось доказательство того, что это он убил моего отца.
– Но Оливье никогда бы этого не сделал, – тихо, но уверенно проговорил Габри. – Он никого не мог убить.
– Я знаю, – кивнул Старик. – Понял это, когда познакомился с ним поближе. Он был корыстный, да. Иногда ушловатый. Но в общем хороший человек. Он никогда бы не смог убить моего отца. Но ведь кто-то его убил. Оливье у кого-то доставал вещи, принадлежавшие моему отцу. Я несколько лет выслеживал Оливье в его поисках антиквариата. Он посещал дома, фермы, другие магазины. Повсюду покупал старинные вещи. Но я ни разу не видел, чтобы он приобрел что-то из вещей, принадлежавших моему отцу. Тем не менее они все время возникали. И продавались.
Может быть, дело было в атмосфере теплого и уютного бистро. В бушевавшей метели. Вине, горячем шоколаде и горящих каминах. Только все это казалось нереальным. Их друг словно говорил о ком-то другом. Рассказывал им историю. Притчу.
– Потом я встретил Мишель и влюбился. – Он улыбнулся жене. Уже не Жене, а женщине, которую он любил. Мишель. – У нас родился Шарль. Я жил полной жизнью. Я даже забыл о том, зачем здесь оказался. Но вот как-то в субботу вечером, когда я сидел в своем пикапе с мебелью, взятой в ремонт у Оливье, я увидел, как он вышел из бистро, но не направился домой, а сделал нечто странное – пошел в лес. Я не последовал за ним. Я был слишком удивлен. Но задумался об этом случае, а потому в следующую субботу стал поджидать его. Однако он отправился прямиком домой. Зато на следующей неделе снова пошел в лес. С сумкой.
– Продукты, – пояснил Габри.
Все остальные молчали. Они представляли, как это было. Старик Мюнден сидит в машине. Наблюдает и ждет. Он само терпение. И вот он видит, как Оливье исчезает в лесу. Старик тихо выходит из машины и следует за Оливье. И обнаруживает лесной домик.
– Я заглянул в окно и увидел… – Голос Старика сорвался.
Мишель накрыла его ладонь своей. Ему не сразу удалось взять себя в руки, но немного погодя дыхание его выровнялось, стало более размеренным, и он смог продолжить рассказ.
– Я увидел вещи отца. Все, что он держал в задней комнате. Особое место для особых вещей – так он мне говорил. Для вещей, о которых знали только он и я. Цветное стекло, тарелки, подсвечники, мебель. Все было там.
Глаза Старика сверкали. Он смотрел куда-то вдаль. Он был уже где-то далеко, не в бистро с остальными. Он был у лесного домика. Заглядывал внутрь через окно.
– Оливье отдал сумку старику, и они сели. Они пили из фарфора, к которому отец позволял мне только прикасаться, и ели с тарелок, которые, по его словам, принадлежали королеве.
– Шарлотте, – подсказал Бовуар. – Королеве Шарлотте.
– Да. Так звали и мою мать. Отец говорил, что они для него особенные, потому что всегда будут напоминать ему о моей матери. О Шарлотте.
– Вы и сына поэтому назвали Шарлем, – сказал Бовуар. – Мы думали, что вы назвали его в честь отца, но вы имели в виду мать – Шарлотту.
Мюнден кивнул, но не посмотрел на сына. Он теперь не мог смотреть ни на сына, ни на жену.
– И что вы сделали после этого? – спросил Бовуар.
Он уже знал достаточно, чтобы говорить тихим, почти гипнотическим голосом. Чтобы не разрушать атмосферу. Пусть Старик Мюнден сам доскажет историю.
– Я понял, что смотрю на человека, который убил моего отца пятнадцать лет назад. Я никогда не верил, что это был несчастный случай. Я не глуп. Большинство людей считали это самоубийством, думали, он покончил с собой, выйдя на тонкий лед. Но я знал его. Он бы ни за что не сделал такое. Я знал: если он мертв, значит убит. И лишь гораздо позднее я узнал, что самые его драгоценные вещи похищены. Я сказал об этом матери, но она мне не поверила. Он никогда не показывал ей эти вещи. Только мне. Моего отца убили, а его драгоценную коллекцию похитили. И вот я увидел человека, который совершил это.
– Что ты сделал, Патрик? – спросила Мишель.
Никто из них прежде не слышал его настоящего имени. Имени, которое она использовала лишь в самые интимные мгновения их близости. Когда они были не Стариком и Женой, а Патриком и Мишель. Молодыми влюбленными.
– Мне захотелось помучить этого человека. Я хотел дать ему понять, что он обнаружен. Одной из наших любимых книжек была «Паутинка Шарлотты», и вот я изготовил паутинку из лески, проскользнул в его домик, когда он был занят в огороде, и подвесил ее под потолком. Чтобы он увидел ее там.
– Вы вплели туда слово «Воо», – сказал Бовуар. – Зачем?
– Так меня называл отец. Мое тайное имя. Он обучал меня всему, что связано с деревом, а я был маленький, и когда хотел сказать «дерево», у меня получалось только «воо». Вот он и стал так меня называть. Не часто. Иногда, когда брал меня на руки. Прижимал меня к себе и шептал: «Воо».
Никто больше не в силах был смотреть на красивого молодого человека. Они отводили глаза от этого обжигающего зрелища. Затмения. Когда вся эта любовь обратилась в ненависть.
– Я наблюдал из леса, но Отшельник, кажется, не замечал паутину. И тогда я взял самую драгоценную вещь, какая у меня была. Я держал ее в сумке у себя в мастерской. Не видел ее много лет. Но в ту ночь взял ее с собой в лесной домик.
После этого наступило молчание. Они представляли себе темную фигуру, идущую по темному лесу. К тому, кого он долго искал и наконец нашел.
– Я увидел, как ушел Оливье, и выждал несколько минут. Потом оставил эту вещь на крыльце и постучал. А сам спрятался в тени и стал ждать. Старик открыл дверь и выглянул, предполагая увидеть Оливье. Сначала вид у него был любопытствующий, потом недоуменный, потом немного испуганный.
В каминах потрескивали поленья, несколько искорок вылетели на пол и погасли. А Старик стал рассказывать о том, что случилось после.
Отшельник окинул взглядом лес и уже собирался закрыть дверь, когда увидел что-то на крыльце. Крохотного пришельца. Он нагнулся и поднял его. Это было деревянное слово. «Воо».
И тут Старик увидел это. Увидел то выражение лица, которое он себе представлял, которого так жаждал. Он жизнь свою заложил, чтобы увидеть его. Ужас на лице человека, убившего его отца. Тот же ужас, который, наверное, испытал его отец, когда лед подломился под ним.
Конец. В этот миг Отшельник понял, что монстр, от которого он прятался, нашел его.
Воистину нашел.
Старик отделился от темного леса и подошел к домику, к Отшельнику. Отшельник отступил назад в дверь и прошептал только одно слово:
– Воо. Воо.
Старик взял серебряный семисвечник и нанес удар. Всего один. И в этот удар он вложил все: свое разбитое детство, свою скорбь, свою утрату. Вложил боль матери и печаль сестры. Семисвечник, отягощенный всем этим, пробил череп Отшельника. И тот упал, зажав «Воо» в руке.