Она остановилась, оглянулась.
– Я не такой, как другие ваши знакомые.
– Совершенно верно.
– Да? Тогда я вас не отпускаю. Оставайтесь, мадам художница, посмотрим, на что вы способны.
От ее улыбки у него потеплело на душе.
– Замечательно, – сказала она и, взяв его за руки, отвела к окну и показала на кресло с красной плюшевой обивкой. – Сядьте сюда.
Джек сделал, как было велено. Лорелея некоторое время смотрела, потом походила по каюте, глядя на него под разными углами. Она задумчиво хмурилась и была так восхитительно хороша, что Джек сомневался, долго ли сможет держать себя в руках, чтобы не накинуться на нее с поцелуями.
– Так не пойдет, – вздохнула Лорелея и подбоченилась.
– Что не так?
– Все. Вы совсем не похожи...
– На пирата?
Она сморщила носик, как будто его подсказка разозлила ее, хотя он не мог сообразить почему.
– Нет, с этим все в порядке. Я хочу уловить вас.
Джек встал и подошел к ней.
– А я очень хочу, чтобы вы меня уловили.
– Джек! – В ее голосе послышалось предупреждение, она схватила его руки и прижала к бокам.
Он улыбнулся. Впервые она назвала его по имени, сказанное ее сладким контральто имя звучало чудесно. Он провел пальцем у нее под подбородком.
– Закройте глаза, – прошептал он.
– Вы собираетесь меня поцеловать?
– Ш-ш-ш... Доверьтесь мне.
Он увидел сомнение в ее глазах, но потом, к его удивлению, она подчинилась. Джек дотронулся до ее губ. Лицо у нее было белое, как чистейшие сливки, морщинка на переносице напомнила ему мускатный орех. О да, она редкая красавица, в ней есть огонь и ум, таких женщин он еще не встречал.
– Подумайте обо мне, – сказал он, наклонившись к ее уху, – и скажите, что видите.
Он думал, она скажет – пирата с занесенной над головой саблей, и ответ его ошеломил:
– Я вижу вас таким, каким вы были в таверне, с длинными волосами, раскиданными по плечам.
Она открыла глаза и улыбнулась так, что у него закололо в паху.
– Попались? – со смехом сказала она и, к вящему его изумлению, закинула руки ему на шею и обняла.
От неожиданности Джек замер. Это было легкое, дружеское объятие, оно выражало чистейшую симпатию. Такого Черный Джек еще не испытывал, только Кит так его обнимал. Не догадываясь о его своеобразных чувствах, Лорелея, как белка, пробежалась по каюте.
– Я знаю, что мне надо. – Она потащила его к кровати. Джек вскинул брови. – Я хочу, чтобы вы лежали в кровати.
– Интересная мысль. Я хочу того же от вас.
Она широко открыла глаза.
– Перестаньте, я серьезно, речь об искусстве. Я хочу, чтобы вы лежали так, как я застала вас утром. На боку, глядя на дверь.
Он предпочел бы, чтобы она лежала на боку и смотрела на него. Обнаженная. Такой день настанет. А сейчас надо ей подыграть, пусть ее доверие окрепнет, а когда она будет думать, что держит ситуацию под контролем, и потеряет бдительность, тогда...
Джек послушно лег на кровать. Лорелея подоткнула вокруг него подушки. Его окатил нежный запах роз, и он глотнул блаженное излучение ее тела. Ах, ее груди были на расстоянии вытянутой руки, и все же он не посмел сделать то, к чему призывали его душа и тело. Стиснув зубы, он боролся в себе с адским пламенем, грозившим поджечь его штаны.
– Прекрасно, – наконец объявила она. – Кроме одной вещи.
– Какой?
Она подошла, развязала кожаный ремешок, державший волосы, и стала укладывать их по плечам. Джек затаил дыхание. Руки, забравшиеся в его волосы, обжигали. Не говоря о том, что ее груди были на уровне глаз, так близко, что он мог бы наклонить голову и коснуться губами.
Он скрипнул зубами – пытка оказалась невыносимой. Но если он сейчас прижмет ее к себе, он провалит все – она, конечно, выскочит за дверь, убежит и пошлет его к черту.
Лорелея – художник, она не видит в нем мужчину. Он для нее нечто вроде фрукта, который она собралась рисовать. А вот если он ей подыграет, наверное, она позволит ему... показать свой банан.
– В чем дело? – Лорелея остановилась.
– В чем дело? – повторил Джек и напрягся, гадая, не сказал ли он вслух.
– У вас такой вид, как-будто вам в голову пришла какая-то шутка.
Джек выдавил из себя улыбку:
– Я думал о вас, душечка, вот и улыбался.
Она выпрямилась и одарила его оценивающим взглядом.
– Знаете, что я думаю? Я думаю, что вы так привыкли очаровывать женщин, что делаете это бессознательно.
– Это точно?
– Я уверена. Я думаю, все, что вы делаете, – это расчетливая попытка получить то, чего вы хотите.
– И чего же я хочу?
Она скрестила руки на груди и приняла вид командира, идущего в бой.
– Я не дам вам использовать меня, Джек. Я такой же человек, как и вы, а не пешка в ваших руках. Я не позволю вам чернить адмирала, как и Джастина. Он хороший человек.
Джек напрягся. Знала бы она, что за человек Уолингфорд. Знала бы, какого подлого, злобного человека так страстно защищает.
– Лорелея, даю слово, он не тот, кем вы его считаете.
Он совершенно не заслуживает вашей преданности.
– А я говорю, вы ошибаетесь.
У него на языке так и вертелось рассказать ей правду об Уолингфорде, пусть узнает, что это за чудовище, но Джек придержал язык. Он хотел победить честно. Он не унизится до тех подлых приемов, которыми пользуются люди вроде Уолингфорда.
– Ладно, пусть я не прав, – жарко выдохнул он. – Не прав, что отнял вас у семьи, и если бы во мне была хоть капля порядочности, я бы сейчас же вернул вас домой.
Она замерла и выжидательно на него посмотрела.
– К сожалению, во мне нет ни капли порядочности.
Она сощурилась и, прежде чем он успел сообразить, подскочила, выхватила из-под него подушку и ударила по голове. Джек хохотал, а она продолжала лупить его подушкой. Он схватил другую подушку и кинулся в контратаку. На мгновение она замерла, но потом с хохотом возобновила нападение.
Джек отполз подальше и с удовлетворением увидел, что она залезла на кровать, в пылу сражения не понимая, что делает. Она размахнулась, обрушила на него подушку и задела резьбу на спинке кровати. Послышался громкий треск, и перья стали разлетаться по каюте. Джек торжествовал:
– Я победил! – И прежде чем она догадалась о его намерениях, он прижал ее к груди и поцеловал. Ему этого хотелось с того момента, как она приняла воинственную позу. Она сомкнула руки у него за спиной и приоткрыла губы, давая ему насладиться ее дыханием, сладким, как мед.