Следующий раз Ивана не устраивал. Он хотел сегодня и сейчас. И так, прошла целая неделя с тех пор, как он догадался о том, что Баловнев Роман Иванович самозванец.
Он, и только он один догадался. И никому об этом не сказал. Разве о таком говорят вслух?! Нет, конечно. Он все хорошо обдумал, сопоставил и решил начать сбор доказательств, свидетельствующих против этого оборотня.
Он докажет. Он непременно докажет, что Баловнев Роман Иванович наверняка к этому часу уже мертв. И его несчастная жена Настя не так давно к нему присоединилась. Он докажет, он умный.
У него также хватит ума не делиться ни с кем своими сведениями. Ни с кем, кроме лже-Баловнева. Ну, а тот, если не дурак, то сообразит, что ему лучше с Иваном дружить, нежели…
Дверь в приемную Бородина в очередной раз бесшумно распахнулась, и миловидная умненькая ассистентка произнесла:
— Вас сейчас примут. Подождите в приемной, пожалуйста.
Иван вошел за ней следом и замер перед дверью в кабинет Станислава Ивановича.
Ему был интересен человек, сидящий сейчас за этой дорогой зеркальной дверью. Интересен уровень его профессиональной пригодности, из которой вытек такой вот уровень профессиональной обеспеченности. Клиника слыла одной из самых дорогостоящих в городе как по обслуживанию, так и по оборудованию. Один интерьер приемной, в которой заходилась приветливым щебетом улыбчивая ассистентка, тянул на весьма солидную сумму. Что же там, за дверью?..
За дверью было все до тошнотворного дорогим и неброским. Тем самым неброским, что заведомо определяется понятием больших денег.
Стерильная чистота, мягкий свет, хрустящая накрахмаленными белоснежными простынями кушетка. Да и сам Бородин Станислав Иванович, казалось, слегка похрустывает при ходьбе, такими безупречными были его белый халат и шапочка, очень ловко примостившаяся на его шикарной седеющей шевелюре.
— Прошу вас, — без улыбки указал ему на стул Бородин и сел в кресло напротив. — Лида сказала мне, что вы из милиции. Не могу представить, чем могу быть вам полезен.
Ивану сделалось неловко. Первый раз с тех пор, как он начал строить свои планы, стало неловко. И неловкость эта, как ни странно, была вызвана безупречно стерильной холодностью Станислава Ивановича.
Не скажет он ему ничего. Ни за что не скажет.
Прикроется служебной этикой, вспомнит о клятве Гиппократа и ничего не сообщит. А он на него даже поднажать не сможет, поскольку присутствует сейчас в этом шикарном кабинете как частное лицо, преследующее свои частные интересы.
— Понимаете, в чем дело… — начал осторожно Иван, не пропустив мимо глаз, с какой нетерпеливостью посмотрел Бородин на часы. — Меня интересует один ваш пациент.
— Кто именно? — небрежно отозвался Бородин — и еще один взгляд на часы.
— Баловнев Роман Иванович.
— Ив какой связи он вас интересует? — Станислав Иванович казался удивленным. Но, может, только казался.
— Вы ведь его долгое время консультируете и…
— И даже знаю все истории его болезней, поскольку пишу их сам. Но, как вы правильно понимаете, представить их вашему вниманию могу лишь в том случае, если вы мне принесете бумагу, подписанную прокурором города. У вас ее нет, если я правильно понимаю. — Бородин впервые с момента их встречи позволил себе улыбнуться. Высокомерно и понимающе.
— Нет, — согласился Иван, понимая, что блефовать сейчас не в его интересах. — Но.., может, я когда-нибудь смогу быть вам полезен. Услуга за услугу… Тут я случайно узнал, что ваш племянник…
— Опять?! — Лицо Бородина исказилось судорогой. — Что на этот раз?!
— У него забрали права, спал, пьяный, за рулем.
— Но ведь он спал, не ехал! — попытался возразить Бородин, правда без особого энтузиазма, скорее заученная усталость звучала в его восклицании.
— Ну да, но спал он под светофором, создавая аварийную ситуацию и препятствуя движению городского транспорта.
То, что племянник Бородина был найден спящим в своей машине под светофором в четыре часа утра и никому ровным счетом не мешал, Иван уточнять не стал. К нему попала информация, он ее проверил, заручился поддержкой знакомых ребят из ДПС, и уже тогда заявился к Бородину. Стал бы тот с ним вообще разговаривать…
— Ваши предложения? — Бородин полез в ящик стола, достал оттуда пухлый бумажник и вопросительно уставился на Ивана.
— Информация, и только. Удостоверение.., можно так сказать, уже у меня.
Удостоверение и в самом деле лежало у него в кармане, он забрал его у гаишников за те сто баксов, коими снабдил его Баловнев. Снабдил, не подозревая, что они будут использованы против него.
Новость Бородина не вдохновила. По всему было видно, что с большим удовольствием он расстался бы с деньгами, нежели с информацией, которой владел.
— Какого рода информация вас занимает, молодой человек? — Станислав Иванович убрал бумажник в стол и с силой сцепил длинные пальцы с коротко остриженными ногтями.
— Вся! Чем когда-то болел и сейчас болеет Баловнев Роман Иванович, раз. Были ли какие-нибудь изменения в картине крови, к примеру, два. Как часто он к вам обращался прежде, и когда в самый последний раз. С каким диагнозом. Как вы понимаете, меня интересует все.
— Понимаю. — Бородин нахмурился. — Но, боюсь, я вас разочарую, молодой человек.
— В каком смысле?
— В том самом, что Баловнем Роман Иванович практически не болеет. Не болел раньше, не болеет и теперь. Так, ОРВИ, ангина, гриппом может переболеть в период эпидемии.
— И все?
— Все!
— А кровь?
— Что — кровь? — Станислав Иванович непонимающе поднял брови.
— Группа крови не поменялась?
— Вы это о чем, молодой человек?! — Брови Бородина поднялись еще выше. — Как была она у него восемь лет назад первой группой с положительным резусом, таковой и осталась.
— А вы уверены? — Иван затосковал.
Неужели пустышка? Он же не мог ошибиться.
А Баловнев Роман Иванович не мог не помнить о том происшествии. Если не помнит, значит, страдает склерозом. Но лечащий врач отрицает или умело водит его за нос. Или все же Баловнев Роман Иванович никакой не Баловнев, а совершенно другой человек.
Неужели провал?! У него же все так удачно сложилось в одну картинку, а Бородин Станислав Иванович только что все нарушил, сам того не подозревая.
— Послушайте. — Иван поднял на Бородина умоляющий взгляд. — Может, все же вы заметили какие-то странности или, может, шрамы, о существовании которых прежде не подозревали?
— Увы! — Станислав Иванович виновато развел руками, правда, не без удовольствия. — Роман Иванович не имеет шрамов, татуировок, и шестого пальца на левой ноге у него тоже нет. Все в абсолютном порядке. А посещал он меня, кстати, не так давно. После гибели его супруги и посещал, да… Выглядел неважно. Просил выписать ему какое-нибудь снотворное. Жаловался на бессонницу. Но это, сами понимаете, нормально после такого стресса, что ему довелось пережить. А в остальном все так же, как и прежде. Извините за нескромность, а в чем вы его подозреваете?