Ах, черт! И еще раз черт!
В конце пристани появились всадники. За ними бежали человек пятьдесят бюргеров, вооруженных алебардами и мушкетами. Должно быть, отцы города со страху подняли на ноги городскую милицию. Но как быстро, однако, они опомнились!
Мустафа выпустил очередь впереди толпы. Взвизгнув, Ильдико зажала руками уши, присев на месте. Одна из лошадей упала, толпа бросилась врассыпную.
Немногие храбрецы залегли среди бочек и принялись изредка постреливать в нашу сторону.
Как бы там ни было, замечательные качества нашего оружия были сполна оценены горожанами.
И теперь, должно быть, в них боролись два противоречивых желания – получить его вместе с хозяевами в свои руки и не стать мишенью.
– Ну что вы там возитесь?! – нетерпеливо выкрикнула Мидара, высовываясь из люка.
Она уже успела облачиться в свой любимый наряд и выглядела, надо сказать, весьма воинственно, со снайперской винтовкой и кремневым пистолетом за поясом.
Словно услышав ее, мотор чихнул пару раз и довольно зафыркал. Этот звук прозвучал для нас самой приятной музыкой.
Есть!
Набирая скорость, мы все дальше уходили от берега, на котором пока еще было безлюдно. Только стояла наша повозка да впряженные в нее лошади равнодушно махали хвостами.
Беспрепятственно мы вышли из-за волнорезов, оставив далеко позади Роттердам. Ветер посвежел, и наша старушка побежала еще быстрее.
Берег уже казался темной линией на горизонте, и лишь низкие песчаные острова напоминали о близости суши.
Мидара, стоя на баке, рассказывала нам о пребывании в тюрьме. Особых утеснений они не терпели, и больше всего она боялась, что у нее попробуют отобрать Ключ.
Впрочем, этого не случилось. Кроме того, что цепь нельзя было снять, не зная секрета, Мидара, как оказалось, попросила стражу, чтобы кристалл, который она выдала за материнский подарок, был с ней до самого конца. Тюремщики не могли отказать в таком невинном желании обреченной на смерть, тем более что камень, на их взгляд, не представлял большой ценности, а тюремный экзорцист признал, что в украшении нет ничего бесовского.
Таисия стояла рядом с ней, молча улыбаясь.
Потом вдруг, разрыдавшись, кинулась Дмитрию на грудь.
Мидара, поглядев на нее, отвернулась, но я успел заметить предательскую влагу в уголках глаз.
Я обратил внимание, что Ильдико, несмотря на все происходящее вокруг, все время внимательно и несколько оторопело разглядывала Мидару. Наверное, женщина в брюках и короткой жилетке без рукавов на голое тело казалась ей зрелищем не менее удивительным, чем скорострельное оружие и машина, двигавшая корабль без весел и парусов.
Корабль била мелкая дрожь, двигатель подпрыгивал на разболтанных креплениях так, что ощутимо тряслась палуба под ногами.
Мы делали от силы семь узлов, несмотря на попутный ветер. Хотя вряд ли они сумеют послать за нами погоню.
– Слушай, Ингольф, – вдруг спросил Дмитрий, – а насчет принцессы – это правда?
– Угум, – промычал скандинав, вгрызаясь в мясо, – у него, по его словам, от пережитого проснулся зверский аппетит, и он принялся приканчивать купленную по дороге на площадь ветчину, которую умудрился не потерять. – Я у нее был в личной страже, – сообщил он, прожевав. – Отменный окорок тут готовят!
– И что же? – улыбаясь, выразительно посмотрел на Ингольфа Дмитрий.
– Что? Ну… у нее родился сын, хотя до того муженек четыре года никак не мог ее обрюхатить.
Мы дружно расхохотались.
– Ах, черт! – Дмитрий приставил к глазу подзорную трубу. – Этого мы не предусмотрели!
Из-за низкого песчаного мыса выползал на всех парусах сторожевой двухмачтовый фрегат.
Как быстро они, однако, отреагировали – можно подумать, у них есть телефон!
– Что будем делать? – в один голос спросили я, Ингольф и Дмитрий Мидару.
– Ему нас догонять еще часа полтора, а за это время всякое может случиться, – спокойно ответила она. – Чем заранее волноваться, лучше бы дали поесть вышедшей из тюрьмы женщине.
Чтобы сблизиться на дистанцию выстрела, фрегату понадобилось меньше часа – ветер не благоприятствовал нам, зато благоприятствовал нашим преследователям.
Даже под парусами и мотором наша скорость была меньше, чем у них.
На его грот-мачту взлетело несколько ярких флагов. Местные сигналы нам были неизвестны, но любой бы на нашем месте догадался: ничего, кроме приказа спустить паруса и лечь в дрейф, они означать не могут.
Прошло минут пять, и флаги сползли вниз, а вместо них появился длинный черно-красный вымпел с оскаленным черепом.
На этот раз сигнал был нам понятен – таким образом в этом мире обычно объявляют, что не намерены никого щадить.
Носовые орудия выплюнули одно за другим облака бурого дыма, подсвеченные багровыми вспышками. Подпрыгивая, пролетело ядро, следом еще… Они упали далеко от нас.
Ядра летят много дальше, скажем, пуль, но попасть ими в цель куда труднее даже из более современных орудий.
Еще шесть залпов, между которыми проходило минут десять, – ни одно ядро не упало ближе, чем в пятидесяти метрах, хотя фрегат приблизился к нам еще.
В окуляре подзорной трубы я уже хорошо мог различить столпившихся на носу матросов с мушкетами и абордажными топорами в руках.
Положение было хотя и не безнадежное, но незавидное.
Если бы не необходимость экономить патроны, мы еще на предельной дистанции огня могли перестрелять всех, кто осмелился бы высунуться на палубу.
Будь у нас побольше горючего, мы начали бы маневрировать, заставляя гоняющийся за нами фрегат бестолково менять галсы и в конце концов потерять ветер.
А сейчас Мидара даже не разрешила форсировать двигатель, опасаясь, что случайная поломка сделает нас совсем беспомощными.
Новый залп – и море за кормой закипело множеством фонтанчиков.
На этот раз на нас решили испробовать картечь. Они, видимо, хотели сбить нам паруса, тем самым лишив хода. Но картечь долетела до нас уже потерявшей силу.
Еще залп – теперь огонь был нацелен на палубу. Несколько пуль достигло цели. Брызнули щепки.
– Всем вниз! – скомандовала Мидара. – Тейси, особое приглашение нужно? Мустафа, давай врежь им как следует. Черт с ними, с патронами!
Мустафа кинулся к пулемету.
Даже без подзорной трубы я увидел падающие за борт фигурки.
Но фрегат продолжил преследование. Затем Мидара отогнала Ингольфа от штурвала, заняв его место и чуть ли не пинком погнав Тронка и Рихарда перекладывать парус вместе с остальными.
У судна с механическим двигателем есть одно неоспоримое преимущество перед сколь угодно быстроходным парусником. А именно – оно может идти под каким угодно углом к ветру и даже прямо против него. Именно этот маневр мы сделали, развернувшись почти на месте, используя и силу мотора, и ветер, за минуту примерно до того, как наши противники успели в очередной раз перезарядить свои каронады. Дважды мы довольно заметно накренились, но дело было сделано. Не разобравшись, на фрегате затеяли повторить наш маневр, одновременно пытаясь поймать нас в створ носовых орудий. Именно на это и рассчитывала Мидара. Паруса преследователя вдруг обвисли, потеряв ветер, он резко сбавил ход.