– Да, – ответил Седрик.
– Вопросы есть?
– Имеются. Когда мне отправляться в путь?
– Завтра, как только приведёшь себя в порядок. Деньги на дорогу и хороших лошадей получишь. Как вести себя при дворе, тебя учить не надо.
– Сколько людей со мной будет?
– Три десятка конников, которые проводят тебя до Гамбурга. Также вместе с тобой отправятся гонцы маркграфа Конрада Мейсенского и других имперских дворян и люди архиепископа Адальберта. Значит, сотня воинов наберётся.
– Я всё понял, ваша светлость.
– В таком случае ступай и будь готов к путешествию.
Зальх покинул шатёр герцога, поручил Танкреду отвести лошадей к их общей палатке и перетрусить все вещи, а сам решил прогуляться по лагерю. Оруженосец, который ещё не знал о предстоящем возвращении в империю, отправился выполнять приказ рыцаря, а Седрик пошёл через огромный палаточный город и улыбался. Он смотрел на то, как несколько слуг проветривают одежду герцога и вылавливают из неё вшей и блох, а обозники из славян и провинившиеся воины тянут к берегу моря бадьи с дерьмом. Некоторое время рыцарь постоял рядом с походной кузницей, где перековывали лошадей и чинили оружие. Затем миновал полевой бордель из нескольких фургонов, откуда, несмотря на ранний час, доносились чьи-то пьяные всхлипы и сладострастные стоны. Потом обошёл временную кухню для бойцов одного из наёмных отрядов, где из остатков крупы, старого сала и дикорастущих приправ толстый повар с огромным фингалом под левым глазом пытался приготовить что-то съедобное. И на эту прогулку, которую он совершенно не запомнил, Седрик потратил целый час. Молодой крестоносец брёл, словно пьяный, потому что перед его взором сам по себе возникал чистый и прекрасный образ Гертруды Мейсенской, которую он наверняка увидит при дворе королевы. Ну и, кто знает, возможно, сможет признаться девушке в своих чувствах, поскольку теперь он не нищий рыцарь на службе бременского архиепископа, а спаситель герцога Генриха Льва и его личный посланец…
Наконец Седрик смог сосредоточиться на предстоящем деле и отправился готовиться к путешествию. День пролетел в заботах, а на следующее утро рыцарь сел на превосходного жеребчика из конюшни герцога, получил сумку с письмами, деньги на расходы и одну из печаток герцога с его гербом и вместе с другими гонцами, которых охраняли самые лучшие лёгкие кавалеристы в армии крестоносцев, отправился в путь.
Дорога, казалось, сама стелилась под копыта лошадей, и отряд мчался по плохому тракту, словно по гладкой равнине. Мимо Седрика и других вестников в сторону Дубина медленно двигались обозы и подкрепления. Идущие на подвиг во славу Господа католики пытались расспросить скачущих на запад воинов о новостях, но они не останавливались. Вдоль дорог стояли укреплённые сторожевые посты, где находились егери и охотники на славян. Иногда навстречу гонцам спешили посланники, которые мчались к герцогу Генриху. А кое-где на обочинах в землю были вбиты колья, на которых висели головы захваченных в плен венедов, не только мужчин, но и женщин. Лица и пейзажи – всё это пролетало мимо Зальха, и вскоре крестоносцы оказались рядом с поросшими травой развалинами Любека. Отсюда они повернули на Гамбург, но дорогу им преградил отряд из пятидесяти конных наёмников, бывших на службе епископа Генриха Ольмюцкого.
Их командир, по всему видать, небогатый рыцарь и, судя по гербу на броне, из Баварии, выехал на середину тракта, и Зальх, как старший, вместе с парой воинов подался ему навстречу.
– Почему нам перекрыли проезд?! – привстав на стременах, спросил наёмника Зальх.
– Предупредить хочу, – ответил баварец и лениво кивнул в сторону реки Траве. – Саксонские егери видели там нескольких венедов, которые прятались в лесу.
– Ну и что?!
– А то, что вам следовало бы остеречься, заночевать вместе с моими людьми и дождаться подхода патрульного отряда, с которым вы и доберётесь до Гамбурга. До наступления темноты три часа, и язычники могут напасть.
– Мы гонцы, и с нами сотня конников. – Седрик подбоченился в седле.
– Дело ваше, – поворачивая свою лошадь к обочине, усмехнулся баварец. – Но как бы беды не было. Венедов вроде немного. Но сдаётся мне, что саксы видели только разведку.
Зальх задумался, ибо резон в словах баварца был. Однако он и другие гонцы спешили поскорее добраться в Гамбург, и, посовещавшись с наиболее авторитетными людьми в своём отряде, Седрик приказал надеть доспехи и продолжить движение. За три-четыре часа он надеялся преодолеть ещё несколько миль, и всадники порысили на юг. Наёмники епископа Ольмюцкого, бывалые псы войны, которые уже второй месяц несли службу на тракте и знали повадки дерзких язычников из войска Вадима Сокола, вскоре забыли о торопливых воинах Генриха Льва. А вот Зальх о них вскоре вспомнил, потому что ближе к вечеру его отряд атаковали.
Из придорожного кустарника вылетел рой стрел, и воины рядом с Зальхом стали падать. Рыцарь схватился за меч и прокричал:
– Засада! К бою!
Следом за первым залпом венеды дали второй, а затем на рыцарей выскочили закованные в броню бородачи. Седрик огляделся, увидел, что дорога перекрыта, и вступил в бой. Он попытался достать ближайшего к нему противника, но тот ловко отскочил в сторону, и его меч прошёлся по ноге рыцаря. От острой и резкой боли Зальх вскрикнул и ударил своего жеребца по бокам. Рывком сильный конь метнулся вперёд и сбил с ног двух язычников. После чего Седрик бросил взгляд назад и увидел, что венедов очень много и они атакуют крестоносцев со всех сторон. Ловушка была расставлена грамотно, шансов на победу не было и посланец герцога, машинально проведя левой рукой по сумке с письмами Генриха Льва, ослабил хватку на поводьях.
Конь, словно стрела, метнулся в сторону реки Траве, до которой оставалось не более трёх миль. Но на время удача оставила Седрика. Неожиданно жеребец споткнулся и сбавил ход, а затем в рыцаря попал тяжёлый арбалетный болт, который самым краем чирканул по его левой руке и выбил Зальха из седла. Словно тяжёлый мешок рыцарь упал наземь. Однако, к счастью для Седрика, скорость жеребца была невелика, да и рухнул он на кучу мусора рядом с дорогой. А когда встал, то обнаружил, что на него бегут венеды. Раздумывать времени не было, и он приготовился к схватке. Пересохшие губы Зальха что-то шептали, возможно, молитву, а правая рука стиснула рукоять меча.
Ближайший к рыцарю противник, крепкий пожилой воин, приближался к нему широкими шагами. Глаза венеда смотрели прямо в глаза германца, и на краткий миг Седрику стало не по себе, слишком уверенным казался противник. Но для него это была не первая схватка, и он надеялся, что вот-вот подоспеет помощь. Поэтому Зальх бросился навстречу врагу, и клинки двух воинов схлестнулись. Звон металла ударил по ушам рыцаря, и его левая нога метнулась в живот противника. Однако он забыл о ране на правой ноге, которая подвела его и подломилась, после чего Седрик опять рухнул спиной на пыльный тракт. Правда, почти сразу он попытался подняться, но на его лицо опустилась подошва вражеского сапога, и Зальх поплыл. Мир в его глазах утратил чёткость и подёрнулся дымкой, и он уже не чувствовал, как у него отнимали меч, сумку с посланиями герцога и вязали ему руки.