— Ну что? — спросил капитана Данте.
Начальник стражи развернул сверток и извлек из него лист бумаги со списком каких-то людей.
— Это — лица, прибывшие во Флоренцию через Французские ворота. Стражники записывают всех, чтобы взимать с них пошлину. Вместе с паломниками на пути в Рим в город проникли два подозрительных человека!
— Кто они?
— Они выдают себя за торговцев из Падуи и поселились в таверне Чеккерино. Той самой!..
Данте прекрасно знал, какой славой пользуется таверна Чеккерино и ее завсегдатаи.
Впрочем, когда в свое время поэт оказался в Париже, он узнал, что французы именуют мужеложство флорентийским грехом!
— Ну и почему вас так взволновали два любителя мальчиков, решивших погостить во Флоренции? — ехидно спросил Данте капитана, в глубине души надеясь на то, что Флоренцию не ждет участь Содома.
— Дело в том, что начальник караула, охранявшего тогда Французские ворота, родом из Сиены. Он-то и узнал этих людей. Они действительно из Падуи, но не торговцы, а строители, которые помогали сооружать собор в Сиене!
— Строители, как и мастер Амброджо!
Размышляя о только что услышанном, Данте взглянул на дату внизу страницы и подпрыгнул на месте.
— Но ведь они появились у нас больше недели назад! Почему вы раньше мне об этом не сказали?!
Капитан смутился и покраснел.
— Дело в том, что эти записи просматриваются лишь раз в десять дней, а начальник караула и представить себе не мог, что…
Данте подумал, что напрасно рявкнул на начальника стражи, и дал себе слово впредь держать себя в руках.
Значит, нищий Джанетто не ошибался! Теперь даже капитан заметил присутствие в городе чужаков! Интересно, это те же, кого нищие видели в подземелье? И вообще, зачем во Флоренции тайно собираются строители?
— А где они сейчас?
— Не волнуйтесь! У меня опытные люди. Они следят за обманщиками, проникнувшими в наш город под чужими именами. Мнимые торговцы из Падуи поселились в таверне у Чеккерино.
— Я это уже знаю! А где они сейчас? Прямо сейчас?
— Наверное, у себя! Отдыхают после поездки… Я так думаю…
— Ах значит, вы так думаете! — пробормотал Данте, пытаясь испепелить начальника стражи взглядом. — А что еще вы думаете?
— Я подумал, что их можно оставить в покое, — пробормотал капитан. — Они же ничего такого не сделали. Все знают, что строители с севера Италии — сторонники гибеллинов, но ведь они у нас ничего не натворили и ни в чем не замешаны…
— А если они замешаны в двух зверских убийствах?!
При звуке этих слов капитан немного приободрился, выпрямился во весь рост и надулся как индюк.
— Я хотел вам еще сообщить о том, что час назад арестовали убийцу аптекаря!
— Что?! — воскликнул Данте. — Кто он?!
— Мои люди застали известного мошенника по имени Джанетто, который обычного побирается у монастыря Санта Мария Новелла, за продажей на рынке стеклянных сосудов, которые были опознаны как находившиеся ранее в аптеке магистра Теофило. Сейчас Джанетто в тюрьме. Его пытают на дыбе. Пока он не признал своей вины, но скоро признает. Видите, строители тут ни при чем!
Данте представил себе ужас Джанетто, попавшего в руки к стражникам.
Конечно, этот обманщик не убивал аптекаря! Наверное, он просто обворовал аптеку, воспользовавшись всеобщим замешательством!
Поэт хотел было приказать капитану отпустить злополучного нищего, но внезапно передумал.
Пусть Джанетто повисит немного на дыбе! Это лишь поможет ему спасти его бессмертную душу!
Данте решил вмешаться и спасти его немного позже.
Конечно, палачи вполне могут замучить Джанетто до смерти, но на это им понадобится несколько дней!.. А в остальном все складывается не так уж и плохо!
Поэт не доверял пожиравшему его глазами начальнику стражи.
Может, он просто дурак, а может, и знает о преступлениях гораздо больше, чем говорит! Вдруг он уже продался кардиналу Акваспарте? Пусть — в этом случае — думает, что и Данте поверил в то, что убийца найден!
— Если все так, как вы говорите, решена хотя бы одна из наших проблем… Благодаря вашему рвению!
У капитана был такой ошеломленный вид, что Данте испугался того, не переусердствовал ли он, притворившись, что поверил в виновность Джанетто.
Может, и сам капитан не очень в это верит?!
Не проронив больше ни слова, Данте направился к лестнице, ощущая спиной подозрительный взгляд начальника стражи.
Из-под арки поэт увидел в центре двора группу вооруженных людей в крикливых нарядах наемников, охраняющих папского нунция. Они выстроились вокруг маленького человечка в светлой рясе монаха-доминиканца. При ярком дневном свете тот показался Данте намного тщедушней, чем в темном подвале госпиталя Мизерикордия. Там Ноффо Деи мерился силами с мертвецами, среди людей же он казался жалким и явно чувствовал себя не в своей тарелке.
Данте прислонился к колонне, чтобы немного подумать перед разговором с инквизитором.
Значит, волк решил залезть в овчарню! Но не один, а в сопровождении отряда головорезов… Кто же разрешил вооруженным людям войти во Дворец Приоров?! Где стража?!
Некоторое время поэт колебался, размышляя над тем, не собрать ли и ему вооруженную охрану. Однако инквизитор уже заметил его и быстро засеменил к Данте по двору.
— Рад найти вас на рабочем месте, брат мой! — сказал монах, протягивая поэту висевший у него на шее крест для поцелуя, но Данте даже не склонил голову.
Инквизитор тут же молча опустил крест.
— У вас что-то есть для Совета приоров? — спросил Данте.
— Совет мне не нужен. Мне нужны вы, мессир Алигьери, потому что во всем вашем Совете вы наиболее разумный человек.
— Разумный человек не чувствителен к лести, брат Ноффо. Что же вам нужно?
Сальное лицо инквизитора на мгновение залилось краской, но тут же приняло лицемерно доброжелательное выражение.
— Думаю, о нашем деле лучше поговорить в ваших покоях, где никто не будет нас подслушивать, — сказал он, подозрительно озираясь по сторонам.
Данте кивнул и первым зашагал к своей келье. Они вошли и уселись друг напротив друга на простые деревянные скамьи.
Отбросив за спину капюшон, Ноффо утер пот со лба куском ткани, которую достал из маленькой сумки.
Казалось, полумрак кельи пошел инквизитору на пользу. В темноте Ноффо явно чувствовал себя как рыба в воде. Он больше не выглядел жалким и испуганным. Теперь на Данте был направлен безжалостный взгляд палача. Поэт машинально нащупал рукоять спрятанного под одеждой кинжала.