– Господи, не оставь нас в эти минуты, – прошептал Генрих и, сев на стул и спрятав лицо в ладонях, начал молиться.
Внезапно тишину больничного коридора нарушил резкий звонок телефона. Генрих достал аппарат из кармана и, посмотрев на экран, тяжело вздохнул. Звонила его теща. Немного подумав, он все же нажал на вызов.
– Хелло, Генрих, – услышал он на другом конце уверенный голос. – Я никак не могу дозвониться до Аннелис. У вас все хорошо?
– Да, Дороти, все в порядке. У Лиссы телефон разрядился. Мы сейчас в Лондоне, бродим по музеям, магазинам, улочками, вдыхаем аромат бензина, – стараясь говорить ровно, произнес Генрих. – Лисса как раз пошла примерять новые вещи.
Молодой человек был вынужден лгать. Да и как он мог сказать матери, что ее дочь умирает? Последний раз они виделись месяц назад, на свадьбе, после чего Дороти Руж с мужем возвратилась на раскопки в Южную Америку, где они занимались исследовательскими работами. Они оба были настолько увлеченными натурами и так любили свое дело, что порой теряли счет времени. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они не были посвящены в случившееся, а, зная о слабом сердце Дороти и о высоком давлении Питера, Генрих не хотел брать на себя ответственность, пугая их такими новостями.
– Это хорошо, ей полезно немного развеяться, – согласилась Дороти. – Она совсем заработалась… Кстати, о работе. Вы когда возвращаетесь в Африку?
– Если ничего не изменится, то мы планировали пробыть в Англии еще дней десять, а потом вернуться в Руанду.
– Может быть, это и не мое дело, Генрих, но я бы советовала подумать о смене работы. Ты не находишь, что Африка – слишком опасный континент, во всех его проявлениях? То лихорадка, то бесконечные военные действия. Вы оба – прекрасные специалисты и будете нарасхват в любой точке земного шара.
– Вы хотите, чтобы мы приехали в Южную Америку? – угадав намерения тещи, спросил молодой человек.
– От тебя ничего не скроешь, милый Генри, – рассмеялась Дороти. – Конечно, мне бы хотелось, чтобы вы жили не так далеко от нас. Но я не буду настаивать, решайте сами. Кстати, от Питера вам привет. Он спрашивает, как чувствует себя его дочь.
– Все нормально, мы много отдыхаем, гуляем. Не волнуйтесь, я делаю все, чтобы ваша дочь была в полном порядке.
– Вот и ладненько. Береги ее, Генрих. Она – наше самое большое сокровище.
– Мое тоже, – машинально отозвался молодой человек и судорожно сглотнул. – Все будет хорошо, не переживайте.
– Тогда до скорого, Генри! – весело ответила Дороти. – Передай привет Лиссе и скажи, что мы с папой очень-очень любим ее. Ну все, я перезвоню позже… Пока-пока.
Генрих выключил телефон и снова устало закрыл глаза. «Господи, что с нами будет, если…» В этот момент он услышал звук открываемой двери. Генрих открыл глаза и увидел выходящего из реанимационного блока врача. Озабоченный вид и виноватый взгляд, брошенный в сторону молодого человека, насторожили Генриха. Он немедленно вскочил и быстрым шагом направился к доктору, внутренне холодея от плохого предчувствия.
– Ну что? Прошу вас, не молчите! – с нетерпением обратился Генрих к врачу. – Что с ней? Она жива?
Доктор смущенно посмотрел на Тейлора, потом отвел взгляд в сторону.
– Мне очень жаль… Мы сделали все, что могли, но…
– Ваше Величество, не оставляйте меня здесь одну, – умоляюще сложив руки, промолвила леди Бассет. – Возьмите с собой, прошу вас! Что я буду делать во дворце без вас? Вы же берете леди Бланк. Чем я провинилась перед вами, чем заслужила такую немилость?
– Напротив, милая Анна, я очень вами довольна. Именно поэтому я и хочу, чтобы вы остались во дворце. Вы будете моими ушами и глазами здесь. Неизвестно, какие еще козни готовят мне мои враги.
– Ваши враги? Но кто бы дерзнул?.. – в ужасе пролепетала фрейлина.
– Те, с чьей легкой руки меня отправляют в ссылку, а господина Кромвеля – в Тауэр. Милая Анна, я не хочу закончить свою жизнь на плахе или сгнить в тюрьме, поэтому я должна знать все об их планах. Сведения вы будете переправлять через моего слугу, Мортимера. Он глубоко порядочный и, главное, верный мне человек. Но прошу вас, будьте крайне осторожны: я не хочу, чтобы кто-то догадался о вашей миссии, и вы бы пострадали из-за меня.
– О Ваше Величество, для меня большая честь быть вам чем-то полезной. Я сделаю все, о чем вы просите. Клянусь, я жизнь готова за вас отдать!
– Надеюсь, этого не потребуется, моя милая Анна, – улыбнувшись, возразила королева, ласково потрепав девушку по щеке. – Однако вам придется сблизиться с Катериной Говард. Это единственная возможность быть в курсе всего.
– Я попытаюсь, Ваше Величество, но вы же знаете, что эта Джоан Балтон ни на минуту не отходит от мисс Говард. Они давние подруги.
– Я знаю, но все же, милая Анна, постарайтесь сделаться нужной ей. Пригодиться, например, тем, что вы знаете, как должна вести себя истинная леди.
– Как скажете, Ваше Величество, – низко поклонилась ей фрейлина.
– Да, и еще: я думаю, не стоит посвящать в наши планы леди Лайл. Ваша матушка – замечательная женщина и многому меня научила, но она слишком впечатлительная, да и совсем не умеет ничего удержать в секрете.
– Не волнуйтесь, Ваше Величество, я сохраню все в тайне. Только я и Мортимер.
– Вот и хорошо, – грустно улыбнувшись, закончила разговор королева Анна.
– Карета подана, Ваше Величество, – торжественно объявил слуга, вошедший в комнату.
– Спасибо, Мортимер. Я уже готова, – ответила Анна.
Она встала и, набросив на голову капюшон, направилась к выходу. Но в дверях королева остановилась и обернулась. Анна обвела взглядом бывшую спальню и горестно вздохнула. Как она надеялась, что это место станет для нее райским уголком, что она обретет наконец любовь, создаст крепкую семью и со временем дворец (стены которого, к сожалению, стали свидетелями ее слез и унижений) огласится детскими радостными голосами. «Пресвятая Дева Мария, прошу тебя, образумь Генриха, наставь его на путь истинный. Пусть все вернется и станет как раньше… Хотя… А что было раньше? Генрих никогда меня не любил. Я же все-таки женщина и все замечала: как он воротил нос при первой встрече, как насмехался над моей внешностью и светской неловкостью. Ради него я изменилась, но он все равно ничего не замечал и не замечает, и уже не будет замечать. Ничего не изменить. Сейчас нужно думать о том, как бы сохранить в этой ситуации достоинство и спасти жизнь». Анна решительным шагом направилась по коридору к Королевской часовне, где собиралась помолиться, прежде чем покинуть Хэмптон-Корт.
Коридор представлял собой длинный портик с окнами, расположенными по одной стороне и выходящими на изумительной красоты сад. Деревянный потолок коридора и стены были изукрашены необычной резьбой. Здесь переплетались различные цветы, окружая прекрасные фигуры и геральдические символы королевской семьи. Да и сама Королевская часовня, построенная для Уолси в 1514 году и переделанная по приказу Генриха в 1536 году, славилась своей красотой и изяществом. Ее великолепный ребристый свод был отличным образчиком готического стиля. Его легкость и в то же время строгость и чистота линий поразили Анну с первого взгляда. Она часто приходила сюда помолиться и укрыться от насмешливых или сочувствующих взглядов. Вот и сейчас, перед отъездом, Анна хотела еще раз побывать там, предчувствуя, что она еще не скоро сможет попасть в это благодатное место. Но, пройдя несколько шагов по коридору, королева поняла, что приняла неправильное решение: в дверях напротив показалась ее бывшая фрейлина, Катерина Говард, как обычно, в сопровождении Джоан Балтон. Но отступать было уже поздно, и Анна твердой поступью направилась прямо к ним.