Палата Игната Юровича находилась на втором этаже. Ольга твердо постучала в дверь, открыла ее и зашла внутрь. Я собрался с духом и тоже зашел.
— Добрый день, Игнат Юрович, добрый день, дорогой! — защебетала Ольга старику, который сидел на кровати под окном, подбежала и радостно чмокнула его в блестящую лысину.
— Здравствуй, Олечка, здравствуй, внучка, — Игнат Юрович потянулся слюнявыми губами, пытаясь попасть ей в щеку. Тут же бросил на меня подозрительный взгляд: — А это что за слизняк с тобой?
— Это Герман, — ответила Ольга, — бизнесмен.
— Добрый день, — поздоровался я, не отходя от дверей.
— Бизнесмен? — недоверчиво переспросил Игнат Юрович. — Ну, черт с ним, с бизнесменом. Рассказывай, как дела, — повернулся он к Ольге.
Ольга начала рассказывать о каких-то их делах, об общих знакомых, о ситуации на рынках и биржевых операциях, а я тем временем рассматривал старика. Выглядел Игнат Юрович бодро и оглядывался вокруг с ленинской лукавинкой в глазах. Его щедрая лысина была приправлена седыми припавшими кудрями, по лицу косматились грозные брови, нос у него был крючковатый, и когда Игнат Юрович говорил, то где-то в районе черепной коробки хищно поскрипывала вставная челюсть. На лацканах пиджака прикручены были значки передовика и участника каких-то профсоюзных конференций. В костюме, под которым виднелась белоснежная накрахмаленная рубашка, Игнат Юрович и полулежал на расстеленной постели, на ногах торчали резиновые пляжные тапки, которые несколько контрастировали со значками передовика. Чем-то он был похож на писателя Уильяма Берроуза, которого приняли в ряды союза писателей. Рядом с директором на синем, грубо выкрашенном табурете сидела большая сисястая санитарка, которую Игнат Юрович называл Наташей и над которой он откровенно измывался, не стесняясь посторонних. Наташа, однако, четко придерживалась партийной субординации, терпеливо подавала Игнату Юровичу его ром в железной кружке, набивала табаком серебряный кальян, сгоняла с лысого черепа бабочек, растирала старческие ноги какими-то французскими духами и забирала из рук порнографические журналы. И всё это не говоря ни слова, даже не глядя в нашу сторону. В палате были еще двое. Один — толстый, одышливый дядька — лежал напротив Игната Юровича. Он ошеломленно смотрел на своего почетного соседа выпученными глазами, словно охуевая от его наглости и безнаказанности. Одетый скромно — в полосатую больничную пижаму и теплые гетры — держал в руках газету, из-под которой время от времени боязливо, но заинтересованно оглядывал Наташу. Третий житель палаты лежал ближе к двери, никаких признаков жизнедеятельности не подавал и, казалось, вообще уже умер. По запаху я даже мог предположить, что смерть наступила дня три назад. Впрочем, я мог и ошибаться.
В коридоре тем временем слышались крадущиеся шаги и подозрительные шепоты, кто-то останавливался под дверью и замирал, стараясь расслышать наш разговор. Вообще, с самого начала, как только я оказался в стенах санатория, я чувствовал крайнюю настороженность, стремясь как можно скорее вырваться отсюда на волю.
Ольга всё пыталась перевести разговор на наши проблемы. Жаловалась старику на наезды со стороны кукурузников, рассказывала про старых испанок и коррумпированность в эшелонах власти. Однако Игнат Юрович каждый раз съезжал с темы, делая вид, что не расслышал или недопонял сказанное, пил свой пиратский ром, больно щипал Наташу и закидывался какими-то колесами, от которых его глаза становились радостными и розовыми, словно у пса на плохой фотокарточке.
— Игнат Юрович, — не выдержала наконец Ольга. — Я вас очень прошу. Сделайте это для меня.
— Для тебя? — удивленно посмотрел на нее старик — Но это же не тебе нужно, а вон ему, — показал на меня. — Бизнесмену.
— Да, Игнат Юрович, — я поспешил что-нибудь сказать. — Я тоже вас прошу.
— Какого черта? — старик, похоже, сознательно меня провоцировал. — Что ты просишь, внучек?
— Игнат Юрович, — я подошел поближе. — Вы же знаете моего брата.
— Ну и что? — старик был непреклонен. Ольга в отчаянии сжимала губы. Наташа незаметно отставила в сторону кружку с ромом.
— Я подумал, — продолжил я, — раз уж вы работали с братом, может, вы и мне поможете.
— Почему я должен тебе помогать, внучек? — Игнат Юрович достал из кармана пиджака старые очки в роговой оправе, нацепил их на нос и внимательно меня оглядел.
— Ну, мы все-таки в одном бизнесе.
— Это ты в бизнесе, внучек, — перебил меня старик, — ты. А я на ответственной должности. Понимаешь?
— Понимаю.
— Я, чтоб ты знал, пенсионер республиканского значения. И я на партийной работе с пятьдесят второго года, ты понимаешь, что это значит?
— Приблизительно.
— А ты говоришь — в бизнесе, — успокоился старик, внезапно выхватил из-под Наташи кружку с ромом и вылил его себе между вставных челюстей. После чего довольно откинулся на подушки и расслабленно посмотрел на Ольгу.
Я понял, что дела складываются не в мою пользу. Нужно было что-то делать.
— Игнат Юрович, — подойдя, сел к старику на постель. Тот не ожидал такого поступка и боязливо подобрал ноги. — Позвольте мне сказать, всего пять минут, хорошо?
— Ну-ну, — старик отодвинулся к стенке, прижимая к груди пустую кружку.
— Можно мне глоток? — я потянулся за кружкой. Игнат Юрович враз как-то обмяк и покорно отдал мне посудину. — Налейте немного, — я протянул кружку Наташе. Та вопросительно взглянула на старика, но налила-таки в кружку из темной бутылки. Я маханул все одним глотком. Ром стал в горле, словно клубок волос, я тяжело глотнул и заговорил, доверительно склоняясь к старику. — Игнат Юрович, дайте я вам скажу, и мы уйдем. Вы знаете, я действительно не очень давно в бизнесе. Ну то есть на этой ответственной должности. И стажа у меня никакого, если говорить откровенно. По большому счету не могу даже сказать, что мне эта работа нравится. Весь этот бензин, он же токсичный, вы же сами знаете, правда? Поэтому к чему я веду? Если б дело было только во мне, я бы давно всё это бросил и поехал бы отсюда куда подальше, вы понимаете?
Старик затряс головой.
— Но как-то так случилось, что дело не во мне, и так или иначе нужно теперь всё это разгребать. Потому что так или иначе это касается не только меня. Это касается каких-то важных вещей, важность которых я для себя, возможно, еще не до конца понимаю, но вот смотрю на вас, Игнат Юрович, и чувствую, что есть в этом что-то такое, от чего нельзя просто так отказаться.
Игнат Юрович глухо клацнул челюстями.
— Понимаю, что я вам скорее всего не нравлюсь, более того, могу понять, если захочу, конечно, причины этой вашей дурацкой, Игнат Юрович, настороженности — я не в бизнесе, опыта нет, вы меня вообще не знаете, у меня даже нет стажа партийной работы, но черт возьми, Игнат Юрович, неужели обязательно нужно иметь партийный стаж, чтобы не обосраться в критической ситуации? Неужели для этого действительно нужен партийный стаж, скажите мне?