Уже перед самым приходом гостей Корби решительным шагом подошла ко мне, занятой раскрыванием зонтов над столиками, и сердито помахала запиской перед моим носом.
– Что это?!
– Я… Просто… – забормотала я. – Откуда?..
– Из-под подушки Кэла, откуда еще?
– Ты не должна была это увидеть. – Я страшилась этого дня многие месяцы. У меня была масса времени подготовить речь в свое оправдание, но именно в ту минуту я растеряла все слова.
Корби, расплакавшись, оттащила меня за сиреневую изгородь на противоположной стороне сада. Я никогда не видела ее такой обиженной.
– Почему я ничего не знаю?
– Корби, прости меня, пожалуйста. – Я в самом деле не знала, что сказать, и чувствовала себя отвратно.
– Сколько вы уже вместе?
– С апреля.
Она вытерла слезы.
– Могла бы мне признаться…
– Знаю. Ты права. Я поступила неправильно и чувствую себя ужасно.
Корби хлюпнула носом.
– Ты шифровалась из страха, что я взбешусь?
– Нет, – честно ответила я. – Келвин был не готов объявлять о нас публично.
– Тебе не кажется, что он тобою пользуется?
Я почувствовала, что краснею. Почему ей пришло в голову спрашивать об этом? Да еще в тот вечер, когда я и так чувствовала себя неуверенно по поводу наших взаимоотношений?
– Не думаю. Не знаю, – жалко пробормотала я.
– Если придется выбирать между нами, ты же выберешь меня, правда?
– Конечно, – быстро ответила я. – Ты моя лучшая подруга.
Потупив взор, Корби схватила меня за руку.
– Я не хочу делить тебя с ним.
Знала бы Корби, что ей недолго осталось делиться! Отъезд Келвина в Стэнфорд означал начало конца нашего романа.
Отбросив воспоминания, я вернулась мыслями к настоящему. Мне не хотелось вылезать из ее кровати, но скоро сюда должен был заявиться Келвин с обходом, поэтому я поправила одеяло у нее на плечах и тихонько затворила за собой дверь, возвращаясь к себе.
На полпути к постели мозг машинально отметил какое-то изменение в углу за гардеробом. Высокая фигура человека, сливаясь с тенью, подпирала стену и, не успела я вдохнуть, прыгнула на меня, повалив на кровать и заглушая панический вопль холодной как лед рукой.
– Не кричи – это я, Джуд.
Я забилась еще сильнее, показывая, что это известие не слишком меня успокаивало. Умудрившись освободить колено, я нацелилась ему в пах, но промазала, попав просто по бедру.
Джуд бросил короткий взгляд на предполагаемую «мишень» и, насмешливо подняв брови, снова повернулся ко мне.
– Почти попала, – выдохнул он и, чтобы обезопасить себя от второй попытки, быстро взгромоздился сверху, придавив меня огромным, мокрым и очень холодным телом. Как бы Джуд ни пробрался в Айдлвайлд, внутри он пробыл совсем недолго; снег еще облеплял воротник, а темная щетина на лице блестела от таявшего инея.
Я встретила сокрушающий вес его тела яростным выкриком, но рука Джуда так плотно затыкала мне рот, что вряд ли Келвин мог что-то расслышать, даже подслушивай он под дверью спальни. Но Кэл, скорее всего, расхаживал внизу между парадным и черным входом, не зная, что враг уже внутри неприступной крепости.
– Не ожидала меня увидеть? – спросил Джуд, наклоняясь как можно ближе, чтобы его не услышали. Он пахнул так же, как я запомнила: гусиным пухом, сосновой смолой, костром. Вот только в последний раз, когда мы так тесно прижимались друг к другу, я видела все в другом свете. – Но, пожалуй, ты и вполовину не так удивлена, как удивился я, вернувшись в лагерь и увидев, что ты исчезла. Сказала бы сразу, что уходишь, – не пришлось бы добывать кролика на твою долю.
От хорошо контролируемого гнева в его голосе все внутри сжалось. Я не хотела верить, что Джуд причинит мне вред. Но ведь это он убил Лорен Хантсмен. Ему не занимать умения скрывать свою истинную сущность – это черта многих психопатов. Как часто соседи осужденного серийного убийцы восклицают перед камерой: «Ах, он был таким приятным человеком!»
– Ты не станешь кричать, Бритт, – сообщил мне Джуд тем же тихим, зловещим голосом. – Выслушаешь меня. А потом скажешь, куда дела украденные у меня вещи.
На мгновение гнев пересилил во мне страх, и, не подумав, я дерзко выгнула брови. «Ты так думаешь, психопат несчастный? – мысленно набросилась я на него. – Только убери руку, и я завизжу так, что у тебя уши лопнут!»
– Будь по-твоему, – ответил Джуд на мои попытки вырваться. – Я буду говорить, а ты слушай. А твой дружок внизу пусть продолжает тупо пялиться в окно гостиной, ожидая, что я пойду с барабанным боем под развешенными им фонарями и помашу ему ручкой.
Возмущенная этим оскорблением в адрес Келвина, я резко взбрыкнула. Я молилась, чтобы Кэл пришел проведать меня и всадил Джуду пулю прямо промеж его мерзких глаз. Но, возможно, так было даже лучше. Хорошо, что Джуд недооценивал Келвина. Я с нетерпением жаждала увидеть его потрясенное лицо, когда он осознает, что связываться с Келвином было ошибкой. Если Джуд явился «убрать» меня, поскольку я знаю, что он убил Лорен Хантсмен, это просто взорвет Кэла. Вот увидишь, сволочь.
– Говорила, доверяешь мне, а потом рылась в моих вещах. Почему бы не попросить меня все объяснить перед тем, как делать поспешные выводы? – Холодный голос Джуда горел от ярости. – Хотя я не уверен, что тебя это вообще интересовало. Недооценил я тебя, Бритт. Пятерка с плюсом за усыпление бдительности – мало кому по силам проделать такое со мной. Жестко же ты играла, я тебе скажу. Давно вознамерилась прошерстить мои вещички? Или сеанс обольщения задумывался, чтобы я помог тебе добраться до Айдлвайлда? Что ж, в таком случае ты напрасно теряла время. – Гнев разгорался в нем все сильнее. – И самоуважение. Я обещал тебе привести сюда, и сдержал бы обещание.
Я посмотрела ему прямо в глаза и дернула подбородком, надменно кивая головой. «Все так и есть. Я притворялась. Поцелуи были притворством». Мне казалось правильным дать ему понять это, лишить его удовлетворения считать, будто я что-то к нему испытывала. Особенно если это станет последним поступком в моей жизни.
Вот только эффект портили полные слез глаза. Я попыталась отвернуться, пока он не успел заметить, ненавидя себя за эту демонстрацию слабости, за то, что не могла решить, плачу ли я от страха или от того, что слова Джуда потревожили открытую рану. Прошлая ночь под корнями не была притворством. Я целовалась с ним, потому что хотела. Потому что верила ему. И его предательство, открытие, кто он на самом деле, разрывали мне сердце.
– Ты и сейчас плачешь? Да ты еще лучшая актриса, чем я думал, – горько фыркнул Джуд. – Плачь, сколько влезет, – я не отпущу тебя, Бритт. Не сейчас, после таких долгих поисков. Не отпущу, пока не вернешь мне украденное. Ну, говори: где все? – потребовал он, грубо встряхивая меня. – Где медальон и дневник?