Вальки опять застучали.
– Ссыть он крепко, – робко сказала Варвара.
Бабы дружно покатились со смеху.
На дворе стояла лошадь, запряженная в телегу, тыквы навалены горой. Варвара с мытым бельем в пехтере зашла в калитку.
Ей послышались голоса в амбаре. Она хотела заглянуть туда, подошла, но, прислушавшись, застыла.
Оттуда доносился горячий шепот, возня и сдавленные стоны.
От летней кухни тянуло дымом, пыхтел котел, роняя пену. Варвара сняла его с огня и убежала в избу.
Стукнула дверь. Из сеней влетела Панька, разгоряченная и растрепанная:
– Ты пошто к печке совалася? Чего ты тама позабыла?
Варвара сделала вид, что роется в белье.
– Дак я…
– А энто што? Сам он туды прыгнул?
В руке у Паньки была дохлая мышь. Она схватила Варвару за волосы и стала таскать туда-сюда.
– Ты пошто мине мыша в котел поклала? Ах ты, подколодница, анчутка белоглазая!
И сунула мышь ей за вырез рубахи. Варвара взвыла как ужаленная, вырвалась и вытрясла мышь на пол.
– А я-то, дура, все не смекну! У мине молоко давеча вся скисла, заутре доенная! Принесла, поставила на одною минуточку…
Баранчик зашел в сени, черпнул воды и стал жадно пить. В его присутствии Варвара совсем потерялась, она боялась взглянуть в его сторону.
– За что же вы на мине напраслину говорите… – лепетала она.
Панька только рассвирепела:
– Вишь, тихоня! Люди-то недаром гутарють, что глаз у ей урочный…
– Закрой мельницу, – сказал Баранчик, переводя дух, и покосился на Варвару: – А ты чего терпишь, овца безхвостая? Отбрехаться не умеешь?
В сарае для скотины Варвара убирала навоз.
– Чего там ишо? Обратно не поделили?
Иван пришел с поля.
– Подь сюды…
Она покорно подошла, стала перед ним. Он разжал кулак – на ладони у него лежали маленькие сережки.
Уронив вилы, она подняла на него растерянный взгляд. Обтерла руки, осторожно взяла сережку. Камешек блеснул розовым огнем.
В горнице умывался Егор. Заглядывая в зеркало из-за его спины, Варвара никак не могла попасть в дырку в мочке уха. Наконец попала, повела головой и, счастливая, повернулась к Ивану:
– Ой, Вань…
Феклуша с Панькой замолчали и тоже смотрели на Варвару.
– Небось, полтину отдал, не мене, – сказала Феклуша.
Баранчик, с сапогом и шилом в руке, глянул поверх очков:
– Ай с твово карману?
Варвара стала собирать на стол. Про сережки она не забывала, двигалась неторопливо, плавно.
У ворот кто-то кричал. Феклуша глянула в окно:
– Странница, што ль? Варькя, поди, вынеси хлебушка…
Варвара с краюхой хлеба в руках открыла калитку.
Евсевна с палочкой беспокойно оглядывалась на собак. Увидев Варвару, она вся расплылась счастливой улыбкой и шагнула на двор:
– Доча, дите моя… Эвон какая ты стала! А я, вишь, в Киев ходила, дай, думаю, кровиночку наведаю… Чего ты?
Варвара всхлипнула, и слезы ручьем полились по ее щекам.
– Маманечка родная…
Евсевна хотела обнять Варвару, но та рухнула на колени, обхватила юбку и ее босые ноги.
– Золотая вы моя! Заберите меня отседова! Христом Богом молю, нету моих силов!
На крик все семейство вышло на крыльцо, и Евсевна перепугалась еще больше.
– Да окстися, страм какой, люди глядять! Господь с тобой, Варюха!
– Зачем вы мине взамуж отдали! – вопила Варвара. – Али я вам постылая? Ножки ваши цаловать буду, христарадничать пойду, только заберитя!
С крыльца хмуро смотрели на них мужики.
У церкви топчется народ. Из толпы нарядных девок и баб доносятся взрывы смеха. Дёма Цыган развлекает их байками, скаля белые зубы, и то и дело косится на Варвару.
Она чувствует его взгляд и старается в ту сторону не смотреть.
Мужики потянулись к кабаку.
– А сам-то что ж? – спрашивает Феклушу Крячиха. – В городу застрял?
– Не поспел. Видать, не управился…
– В городу-то в соборе нонче сам преосвященный служить…
Подходит Панька, спускает Васятку, дает подзатыльник Тимохе, отряхивает его:
– В дерюге табе ходить! Домой ступайте…
Она спрашивает Феклушу:
– Вы на кладбище-то пойдете?
– Ишо вон святить не начинали, а дома-то делов…
– Без вас управим. Мы вона с Варькей…
Она подмигивает Варваре. Та с удивлением косится на Паньку.
– Ступайте вон лучше с Крячихой, поплакайте да яблочков на могилки положьте…
Когда Крячиха отворачивается, Панька говорит Феклуше:
– Слыхали, чего бабы брешуть? Папаша вроде Сухалёв хутор купили… Энто где уваровского купца зарезали?
Феклуша в страхе крестится:
– Спаси Христос! Место клятое, кабы чего не вышло…
На углу Панька сворачивает в сторону от дома.
– Куды?
Она тянет Варвару за собой, смеется:
– Ах ты тихоня белоглазая… Дёмка Цыган на угощенье звал.
– Да Иван узнаеть – убьеть!
– Невелик грех – в гости зашли, стакан вина выпили. Праздник же.
Панька, оглянувшись, зашептала со смехом:
– Влюбился в тебя Дёма, пристал как смола, полтора рубля обещался дать… Мужики в трактире, все одно пьяные придуть. Он не обманеть, Дёма, он до баб лютый! Дурой-то не будь, сразу не ложися, сперва денежки.
– Пустите мене…
Панька разозлилась:
– Ишь, богачка какая! Авось не лужа, хватить и мужу! Поди их заработай, полтора-то цалковых!
Варвара вырвалась и побежала. Панька закричала ей вслед на всю улицу:
– Боисся, что люди порчу твою увидють?
Посереди двора в пыли на солнце храпел Баранчик в пиджаке и сапогах. Рядом с ним стояла нераспряженная лошадь с телегой.
Варвара стала тормошить Баранчика:
– Вставайте, батюшка, Яков Трофимыч, страмота! Люди скажуть, хозяин разлегся на дороге, как бродяга какой…
Он открыл глаза, приподнялся, он был пьян и мрачен.
– Пойдемте, батюшка, я вас на постелю отведу…
На кровати он тут же захрапел. Она стащила с него сапоги. Вдруг он сел, рванул ворот рубахи.