«Да, Фист. Очень даже захочу».
Паяц прильнул к Джеку. Сперва попытался обнять за талию, но не смог и вцепился в предплечье, плотно охватив его руками. Фист никогда прежде не выдавал так своих чувств к хозяину – разве что выказывал дружелюбие пополам с добродушным презрением. Нависшая над ними смертельная опасность изменила Фиста. Он и помогать стал гораздо больше. Любопытно, насколько глубока перемена и надолго ли ее хватит? И можно ли доверять ей?
«Я добуду тебе все ответы! – пообещал Фист. – Буду злым копом. А ты можешь нанести ему удар своим шармом. Станешь добрым полицейским».
Он хихикнул:
«Наидобрейшим! Ах, жду не дождусь. Умру от скуки до вечера».
«Скучать не придется. Нельзя позволять Внубу взять наш след. Потому будем двигаться. Еще платить надо?»
Фист отрицательно помотал головой.
«Тогда пошли».
«А как насчет Гарри?»
«С ним встретимся, когда появятся результаты».
Остаток дня они провели, бродя по улицам Дока. Фист не отставал от хозяина: то шел рядом, то плыл в воздухе, то и дело забираясь в уличные системы наблюдения и портя записи. Он болтал без умолку, радуясь избавлению от клетки. Джек отмалчивался. Они случайно забрели к школе, где он учился в детстве. Его обуяла ностальгия. Между крыльями школьного здания располагалась игровая площадка, отгороженная от улицы проволочной сеткой.
«Дерьмовая дыра», – определил паяц.
«Мне здесь было хорошо».
В свое время Джеку стоило большого труда признать это. Он старался изо всех сил оставить Док за спиной. Даже отказался приводить сюда Андреа. А теперь учеба в этой школе казалась обыкновенным, ничуть не зазорным фактом биографии.
«Легко же тебе потрафить», – хмыкнул Фист.
Была перемена, и дети играли во что-то наподобие футбола. Две кучки детей вопили и гоняли мяч. Кто в какой команде – непонятно. Но увлеченно играют все.
«Я был в таком же возрасте, как ты сейчас», – заметил Джек.
«Вот еще! Мой мозг работает гораздо быстрее твоего, – фыркнул Фист. – Мне не семь лет, а гораздо больше!»
«В самом деле?»
Одна команда, похоже, готовилась забить – но тут прозвучал свисток, и игра прервалась. Мальчик с мячом угрюмо выругался и отшвырнул мяч пинком. Команды разбились на мелкие группы. Одни радостно убежали, другие остались, раздраженные и злые.
«Что, перерыв закончился? – спросил Фист. – Хотел бы я, чтобы он забил. Как раз начиналось самое то».
«Закончился не перерыв, а лицензионное время».
«Что?!»
«Детская версия лицензии Пантеона. Нельзя просто играть в игру, нужно брать в пользование правила у Близнецов. Это недешево. Школа вроде этой не может позволить себе долгое пользование».
«А почему бы детям не играть самим по себе?»
«Кража интеллектуальной собственности. Большой штраф», – пояснил Джек.
«Господи, неудивительно, что Тотальность взбунтовалась!»
«Когда я был в их возрасте, мне это казалось разумным».
Они постояли еще несколько минут, глядя, как дети наспех выдумывают новые игры, затем носятся двору, пытаясь играть в них. Фист глаз не мог оторвать от зрелища, смотрел, вцепившись в сетку. А Джек подумал о том, кем была Андреа и кем стала. Жаль, что раньше, в недосягаемом прошлом, он не пришел с ней сюда, посмотреть на играющих детей.
«Пойдем», – сказал он.
«Ну-у, еще немного…»
«Фист, нам надо перемещаться».
Он подумал о храме Зари. Тоже ведь памятник утратам. Затем вспомнилась смерть Корасон. Мысли о ней приходили постоянно, как Джек ни старался их отогнать. А попытка забыть казалась предательством. Он шел все быстрее, раздраженно шагая по улицам Дока, словно пытаясь отшвырнуть их назад, в прошлое. И убежать в будущее – туда, где кукловод и его паяц не окажутся бессильными перед жизнью, временем и крадущими их богами.
Капли дождя касались земли мягко, будто кошачьи лапы.
«Я теперь и в самом деле вижу все! – прощебетал радостно Фист. – Джек, постой, давай я покажу тебе! Тут столько всего!»
«Нет», – отрезал Форстер и прибавил шагу, заставляя паяца скакать за собой вприпрыжку по сырым ночным улицам.
Фист прыгал по всей улице, отыскивая лужи поглубже, с наслаждением бухался в них, визжал от восторга, когда его призрачные ступни скрывались под водой. Пользуясь открывшимся доступом в сеть, он изображал всплески и брызги.
«Ух ты, целый фонтан брызг! – голосил он, прыгая. – Джек, это изумительно! Я заберу тебя в сеть, посмотри! Эй, я могу все!»
Джек шел вперед, не отвечая. Он надвинул шляпу на глаза, поднял воротник, почти полностью скрыв лицо. Но люди все равно останавливались и глядели на него будто зачарованные.
– О, какой безупречный покрой плаща! – восхитился один из прохожих.
– Да уж, он знает, как носить костюм, – поддержал второй.
– Я б с ним потрахалась, – мечтательно протянула третья.
Всякий раз, слыша восторженные вздохи по поводу своего усиленного Зарей сетевого обаяния, Джек сдвигал шляпу чуть ниже и пускался самым быстрым шагом, почти бегом, чтобы удрать подальше.
К «Царь-пантере» они прибыли около одиннадцати. У клуба смеялась, толкалась и ссорилась очередь. Изнутри доносилось глухое буханье ударных. Джек с паяцем нырнули в подъезд через дорогу. Моросящий дождь смягчил пронзительный свет неоновых огней над входом, и вульгарная резкость сменилась стильной размытостью. Вряд ли Ахматов рассчитывал на такое.
«Разреши мне ввести тебя в сеть!» – взмолился Фист.
«Позже. Сейчас не время».
Постепенно очередь растаяла. А в половине второго, когда погода вовсе испортилась, начался великий исход гуляк из клуба. Струи ливня пронизывали темноту, заставляя уходящих побыстрее убираться под крыши. Непогода была искусственной. Это был придуманный Пантеоном метод снижения преступности: холод и слякоть прогоняли ночной народец с улиц. Ливень глушил звук и свет, наполняя мрак тихим шипением, похожим на шум статического электричества, делая ночные фонари расплывчатыми круглыми пятнами. Парочки почти бежали, тесно прижавшись друг к другу, под аккомпанемент пулеметного клацанья высоких каблуков. Группки приятелей перекрикивались, прощаясь, разбивались по двое-трое и расходились по сторонам.
«Пойдем уже!» Фист занервничал.
«Мы подождем, пока в клубе останется он один».
«Откуда ты знаешь, что он останется?»
«Я месяцами изучал его привычки. Каждым воскресным вечером Ахматов запирается и в одиночестве подсчитывает недельную выручку. За семь лет клуб не слишком изменился. Думаю, и привычки хозяина остались прежними».