Последняя порция гуляк вывалилась наружу – и персонал закрыл дверь. Один за другим погасли огни вывески.
«Клуб отключают от сети», – заметил паяц.
Он пнул камешек. Тот, конечно, остался на месте, но его виртуальный образ полетел. Фист проводил его взглядом.
«Фист, ты забавляешься самообманом».
«Главное, что забавляюсь».
Мимо протопала кучка женщин-потогонов. Джек сделал вид, что не замечает их. У одной болтались пустые рукава вместо рук. Другая ковыляла на костылях, с трудом передвигая единственную ногу. Фист ступил на дорогу и ткнул в них пальцем.
«Джек, я же могу сделать их прекрасными! Почти такими же, как ты на полной мощности. – Лицо его восторженно светилось. – Как тебе идея свести их всех с мужчинами, а? Представь парней, просыпающихся поутру, а оверлея-то и нет! Вот здорово будет!»
«Фист, хватит. Побереги силы. Нам предстоит кое-что гораздо важнее».
«Ну когда же, Джек, когда?!»
«Скоро».
Паяцу явно не терпелось ввязаться в драку. Джек сам удивился своей радости оттого, что Заря не сломила боевой дух Фиста. Ведь паяц был создан и жил, чтобы воевать.
Настала очередь персонала покинуть клуб и бежать под дождем, как и посетители до того. Во входном коридоре погасли огни, широкоплечий здоровяк закрыл главный вход и запер дверь. Когда верзила повернулся, порыв ветра оттопырил плащ, открыв белую рубашку и черный галстук-бабочку. Парень сделал вид, что ливень ему нипочем, и, насвистывая, с нарочитой неспешностью зашагал прочь. Его свист заглох вдалеке. Дождь шипел, как радиопомехи.
«Пора!» – рявкнул Джек и бросился через дорогу.
Фист поспешил следом, подлетев так, чтобы быть вровень с головой хозяина.
«О, как я ждал, как жда-ал!» – пропел паяц.
Джек едва сдержался. Так хотелось съязвить насчет того, что теперь у его маленького напарника энтузиазма куда больше, чем в прошлый раз. Но лучше не рисковать. Обидишь капризного малыша – и его желание лезть в драку может испариться начисто.
«Открываем дверь и принимаемся за дело», – сказал он вместо того.
Никто ни снаружи, ни внутри «Царь-пантеры» не видел, как они вошли. Да и не мог увидеть: Фист залез в сеть и, употребив программу, делающую невидимыми потогонов, исключил хозяина из поля зрения обычных людей. Камеры слежения отвернулись, и двери распахнулись, шипя, словно дождь.
Внутри было тепло, темно и сухо. Фист воссоздал вид коридора по записям камер слежения в инфракрасном диапазоне и развернул реконструкцию перед глазами хозяина:
«Иди прямо, потом через танцзал!»
Оба двигались тихо, как тени в царстве теней. И оба живо припомнили давний совместный опыт тренировок и боев – словно перезагрузили операционную систему.
«Фист, что с системами безопасности?»
«Они включатся потом, когда я позволю им увидеть нас».
«Не позволяй, пока не доберемся до логова».
В пустом клубе еще висел дух выпивки, дешевой дури и бесцельных, убогих жизней. Интересно, каким должен быть разум, способный находить отдых и радость в таком угрюмом, замкнутом и давящем месте?
«Хочешь, включу кое-что из их сетевого арсенала? Тогда увидишь, чем здесь завлекают», – пробормотал паяц.
Они бесшумно скользнули к лестнице, по которой поднимались несколько дней назад.
«Пусть он увидит нас», – приказал Джек.
«Готово», – спустя мгновение отозвался Фист.
– Ахматов, мы идем за тобой! – закинув голову вверх, крикнул Джек.
Его резкий, грубый голос прорезал бархатную тишину, окутавшую клуб.
Владелец клуба не замедлил ответить. Спустя секунду воздух замерцал, и в темноте возникла громадная черная кошка, с ревом летящая на непрошеных гостей. Ее пасть – неоново-яркая, алая – казалась кровоточащей раной на лоснящейся темной шкуре. Зверь был вчетверо больше, чем обычные пантеры Ахматова. Джек вскинул руки, отшатнулся и едва сдержал крик.
Но Фист коснулся твари и стал ею.
«И это была его внешняя защита? – прорычал он кошачьей пастью. – Да он слепил всех вместе. Наверное, испугался нас. С тобой все нормально?»
«Да. Вспомнилось нехорошее».
Они поднялись по лестнице, прошли через дверь с кодовым замком. Фист топал на четырех лапах, выдерживая расстояние между собой и хозяином. Джек с силой пнул дверь офиса, она слетела с петель и провалилась внутрь. Он шагнул – и очутился в пустыне. Безжалостное солнце пылало в синем небе над грубым желтым песком и выжженными белыми скалами. Все цвета невыносимо яркие и резкие.
– Ты, гребаный убийца! Мы пришли за тобой! – заорал Джек.
Фист скользнул в комнату и разделился на четыре игрушечные пантеры. Шерсть сменилась черной краской, кость зубов – блеклым, некрашеным деревом. Первая пантера остановилась и стала вылизываться. Деревянный язык тихо клацал, двигаясь по задним лапам, щелкал о деревянные шарниры, заменившие суставы из костей и связок.
Вторая пантера задрала голову и неестественно, фальшиво зарычала. Третья и четвертая уселись на большом камне, озираясь и шевеля ушами. Камень вдруг тоже показался фальшивым, будто кусок крашеного пластика из заброшенного киношного реквизита.
«Он здесь. Прячется, но здесь», – сообщил Фист через первую пантеру.
Кошачья глотка придала его голосу низкий, хрипловатый, интимный тон. Джеку вспомнились раздирающие плоть когти.
«Разве нам нужны пантеры? Нельзя ли просто взломать его сетевой доступ?»
«Я мог бы. Тогда он был бы наш с потрохами, но…»
Вторая пантера потянулась, потом выгнулась, распрямив передние лапы и прижав брюхо к песку. Заскребли выпущенные когти.
«…Но тогда мы не получили бы доступ к серверу. Придется загонять Ахматова в угол, чтобы выйти на доступ».
Пантера оттопырила зад, замотала хвостом, сделанным из деревянных сегментов и похожим на черный хребет.
«Тогда хватит вылизываться. За работу!»
«Похоже, я чую его», – повела мордой третья пантера.
Она соскочила с камня и деловито потрусила вперед, волоча за собой длинную тень. Три остальные двинулись следом, плечом к плечу. Идущая первой, обернувшись, бросила: «Он здесь» – и напряглась, вся внимание. Мгновение – и она прыгнула, схватила воздух, закогтила то, что при ветре могло бы показаться всего лишь песчаным вихорком. Но ветра-то не было.
Клацнули белоснежные клыки, раздался тоненький визг – и внезапно не стало солнца, песка и камней. Вокруг заструилась водная синева, деревянные пантеры плыли впереди. Тело пронзило холодом. Он выдохнул, и кверху потянулась череда пузырьков. Ахматов затянул врагов под воду. Охранявших его зверей больше не было, и он сражался единственным оставшимся способом: иллюзией мира вокруг.