– С этой точки зрения… Пожалуй, и меня кое-что настораживает, – внезапно согласился он. – Мария, сделки не будет. Будет договор.
Договор, так договор. Меня все устраивало, особенно то, что мужик оказался внимательным и сообразительным. Значит, в нужный момент поддержит, если я вдруг не справлюсь. Или, хотя бы, не станет вредить. Здесь страховать меня некому.
Из каюты Двинятина я вышла, как следует покусав зубами губы, растерев руками щеки и слегка растрепав волосы. На всякий случай. Вдруг тот, кто донес на нас с Максимовой, бдит и отслеживает мои перемещения? К тому же, это еще один плюс в копилку абсурда. К сожалению, точно выяснить, откуда прилетит, я еще не смогла. Значит, играем дальше.
В коннекторе никого не было, но я все равно томно вздохнула и пошла прямиком в отсек экипажа. Мне повезло, навстречу шел разведенный Бен. Сначала соврала, что заблудилась, потом, когда он утратил остатки бдительности, напросилась на экскурсию в навигаторскую. Надо сказать, что контакт с телом продолжал улучшаться, и там, где я бы еще подумала, Машины рефлексы работали на опережение. Во всяком случае, наивные взгляды уже получались автоматически.
Поахав в навигаторской над показанным бортовым ИИ окном в открытый космос и задавая самые тупые вопросы, которые только могла изобрести, я заработала стойкую неприязнь Юджина. А вот заглянувший – чисто случайно! – Кейст поморщился лишь один раз. И я поняла – опять переигрываю. Полчаса, отведенные мной на этот спектакль, истекли. А муж так и не появился.
Пришлось виснуть на Бене и умолять доставить меня поближе к пассажирскому отсеку. Тот, вроде бы, был готов и на большее, но каперанг походя заметил, что ждет от него какие-то там расчеты. Бен заторопился, и смазал мне концовку представления. Поцеловать его на прощанья я не успела даже с учетом Машиных рефлексов.
Потом я все же попала в свою каюту, вспомнила, что Маша, как Юля, должна часто менять наряды, и переоделась в легкомысленное платьице с широкой летящей юбочкой, замечательно подчеркнувшее тонкую талию Маши. Быстро просмотрела дневники и расписание занятий мьенгом. У Сержика как раз урок. А вот его соседи по результатам вчерашнего тестирования попали в другую группу. И я пошла к Климову. Тот, предсказуемо, был не один, а с друзьями. То, что нужно.
– Мальчики, вы Сержа не видели? – спросила я, скромно потупившись.
– А что, потерялся? – язвительно уточнил Милешин.
– Да, – сказала я, полностью копируя Машину наивную манеру речи. – Я думала, он зайдет после обеда…
– Так он, может, и заходил, – ответил Мишка. – Только тебя не дождался.
Аркашино лицо побледнело, потом резко покраснело, и он поднялся, сжав кулаки.
– Маша, ты…
Слово он так и не произнес, что позволяло мне спустить ситуацию на тормозах.
– Вижу, мне тут не рады. Пойду, пожалуй.
– Иди, иди, Маш, и подальше, – напутствовал меня Паша.
Я, вполне довольная собой, вышла. Значит, все-таки за мной следят. А учитывая то, что напротив каюты Двинятина проживают Солнце и Комаровски… Сложить два и два довольно легко.
Перед ужином я предупредила Дегри, чтобы был настороже. Ведь кто знает этих неадекватов, прилететь может и ему. Он внимательно выслушал и спросил:
– Мари, а т е б е не угрожают?
– Серж, да что мне сделается? – беззаботно рассмеялась я. – Мальчиков надо поставить на место, вот и все.
Серж кивнул и стал решительно закатывать рукава. Пришлось заливаться слезами, умоляя никуда не лезть. Я бы пригрозила штрафными санкциями от Двинятина – кстати, Дегри уже знал все новости. К его чести надо отметить, что не поверил. Так вот, я бы пригрозила. Но слезы потекли сами собой, и эффект от них превзошел все мои ожидания. Надо бы поучиться так красиво плакать, в будущем – я надеюсь, оно у меня будет – пригодится.
Мои слезы и заламывающего руки Сержа застала Юлька. Она только зыркнула на студента, и он мигом испарился, пообещав ничего не предпринимать, не посоветовавшись.
– Ну, колись, подруга, про что болтает вся группа? – сердито начала переводчица.
Я подняла руки в защитном жесте:
– Юль, клянусь, ничего не было.
– Так-таки ничего?!
– С Двинятиным – ничего, – уточнила я.
– Да это ясно, – отмахнулась она, – я про Логинова!
– Слушай, я же сказала, все в прошлом, – повторила свои же слова и резко поднялась. – Нам пора на ужин.
– Ну Машка! Ну мне же интересно!
– Вот вечером…
– Да я вечером уже не появлюсь, – как само собой разумеющееся сказала она. – Сама понимаешь, надо ковать, пока горячо.
– Тогда завтра, когда выйдем из прыжка, – решительно ответила я и потянула Юльку на выход.
Это очень удачно, что она больше не появится в нашей двухместке, будет свобода для маневра.
На ужине Кейст официально объявил, что после девяти часов все должны разойтись по каютам. Гиперпрыжок, пояснил он, требует полной сосредоточенности экипажа, а безопасность пассажиров напрямую зависит от наличия каждого на своей койке. В пристегнутом виде.
– Простите, – вежливо спросил Комаровски, – а сколько времени мы должны быть пристегнуты?
– Как минимум, час-полтора. Бортовой ИИ оповестит вас, когда можно разблокировать ремни. Но покидать каюты до утра не рекомендую.
– Все слышали? – внушительно спросил Двинятин.
Я бы еще добавила, все ли поняли. Это сборище гениев, на мой взгляд, имело крайне смутное понятие о дисциплине. Пожалуй, за исключением Тани-Брунгильды.
Она пообещала, что перед прыжком лично пройдет по каютам и проверит, все ли на месте. Комаровски выразительно скривился. В остальном все внимание досталось нашей паре. На нас с Дегри не косились только Таня, Лайза и Сунибхо. Переводя взгляды, если я или Серж поднимали глаза. Да еще Аркаша смотрел только в тарелку. Да Солнце с Киром были поглощены каким-то спором, не обращая внимания ни на что вокруг.
А Юлька активно переглядывалась с Двинятиным. Похоже, она на самом деле решила захомутать начальника экспедиции. А мне так захотелось посмотреть в глаза мужа… Вот с чего это, а?
Афонасьев сидел далеко справа от меня, его почти полностью загораживал Кейст. Я видела только часть его небритой щеки и темные волосы, уложенные волосок к волоску. Вот странно, на Земле я никогда не замечала его щетину… может, в рейсе он дает коже возможность отдохнуть?
Дегри проводил меня до каюты, но не зашел. Видимо, опасался, что я опять начну слезоразлив. Да… Кто бы мог подумать, что слезы – это тоже оружие? Я трогательно чмокнула его в щечку, он поднес мою руку к губам.
– Будь осторожен, – еще раз напомнила я.
Он закатил глаза, скорчил рожу, потом улыбнулся своей лукавой улыбкой и ушел.