Все оставшееся время я занималась дневниками. В девять бортовой ИИ оповестил о готовности к прыжку и начал обратный отсчет. Я заблокировала дверь и пристегнулась. Конечно, надо быть полной идиоткой, чтобы дать возможность кому-то взять тебя тепленькой и уже связанной ремнями. Я была готова рисковать, но предпочитала риск разумный.
Час и семнадцать минут пролетели незаметно. В раздумьях, достаточно ли я подогрела обстановку для взрыва. Вроде бы, сделала, что могла – Дегри, Двинятин, Бен… Ах да, чуть не забыла – Солнце и ректор. Для нежной психики гениев должно хватить. Правда, кто именно сдетонирует, я по-прежнему не знала. Предполагала, конечно, но лишь процентов на девяносто.
И когда ИИ разрешил отстегнуть ремни, что означало – корабль вошел в гиперпространство – я даже не думала, что все случится так скоро.
Я лишь на всякий случай разблокировала дверь и высунула нос в коридор. А он стоял и ждал, был уверен, что выйду.
– Какая встреча! А я как раз к тебе, дай, думаю, навещу подругу детства. Может, узнаю, почему она всем дает, а мне нет?
– Может, потому, что ты не просишь? – сказала я, глядя в его искаженное ненавистью и похотью лицо.
– Как все, оказывается, просто… – с издевкой протянул он. – Надо было всего-навсего попросить. Но теперь, Маш, поздно.
И грубо втолкнул меня внутрь, не забыв нажать блокиратор.
– Сам возьмешь, Аркаш? Насиловать будешь? – я отступила на шаг.
– Насиловать?! Да я не возьму тебя, даже если ты меня умолять будешь! После Солнца – взял бы, а после этих всех – нет, Маш. Ты ж мою мечту растоптала! Ты веру мою разбила! Я тебя… просто убью!
И этот псих кинулся на меня с растопыренными руками.
Я была готова. А вот тело… Ей-ё, сама виновата, вовремя забыла о полной детренированности! Увернуться смогла, а вот довести физиономию Серова до встречи со стенкой – нет. Сил не хватило. Толкнула его в спину открытой ладонью, так, кажется, еще и растяжение связок заработала. А он толчка не почувствовал, обернулся, схватил за горло. Стал душить.
Глаза у него были бешеные. Я только и смогла ткнуть в один из них пальцем другой, не поврежденной, руки. На миг его хватка ослабла, и я попыталась ударить в пах. Вот подлость-то! Слабенькое тело Маши даже этого полноценно не смогло!
– А знаешь, Маш, – прохрипел он, – я передумал. Ты так забавно дергаешься, что я возбуждаюсь.
Как-то резко он развернул меня спиной, больно заломив локоть – зря я его жалела, зря! – и ткнул лицом в койку. Ладно, это я стерплю, не сахарная. Главное потом, когда мелкий гаденыш расслабится, успеть и не оплошать. Звуки и резкие рывки, отдававшиеся болью в руке, оповещали меня о том, что Серов пытается снять часть одежды.
– Ну что молчишь, Маруся? Что не зовешь на помощь? Где защитнички? Разбежались? – пыхтел он, задирая мое платье. – А может, попросишь прощения? За все эти годы, что я…
Что он за все эти годы, я так и не узнала. Послышался резкий щелчок, дверь открылась, и такой знакомый голос сказал:
– Ну студентики… Ну достали!
Боль в руке стала нестерпимой, а потом ослабла – сразу после звука удара в челюсть. Андерсен на такие мастер. Я хотела встать, но вместо этого медленно опустилась на колени. Адреналиновый взрыв накрыл тело Маши, его заколотило, из глаз потекли уже настоящие слезы.
– Ну-ну, что ты… – сказал муж и, присев рядом, положил руку мне на плечо. – Успокойся, он тебя больше не тронет.
Я с трудом развернулась к нему и схватилась здоровой рукой за комбез. Уткнулась лицом в теплую ткань и продолжила самозабвенно рыдать. Ну а что? Сам виноват, нечего было жалеть!
Андрюха осторожно погладил меня по спине.
– Мелкая, давай, ты потом поплачешь? Мне надо твоего приятеля оформить, капитану доложить, да еще этот ваш… Начальник на вызов не отвечает…
Я вцепилась в него и второй рукой. Сейчас все отошло на задний план, даже задание секретчиков, мне было просто страшно отпустить мужа хоть на миг… Спокойно, Мария, это гормоны. Причем даже не твои. Соберись!
– Как зовут-то хоть тебя? – спросил Андрей.
– Ма-ша, – сиплым шепотом ответила я.
Гаденыш хорошо так меня придушил, старательно…
– Маша… Хорошее имя, – сказал Андерсен. – Жену мою звали Машей…
И зачем он сейчас про это вспомнил? Ей-ё, себя вдруг стало так жалко… Будто я и в самом деле умерла… Не реветь, Мария!
Я собралась и разжала пальцы. Муж тут же встал и начал говорить в браслет-коммуникатор:
– Девчонку в медотсек, недоноска оформляем на нижнюю палубу. Да, до конца полета. Что у Двинятина? Ах, не что, а кто? Ну, понятно, понятно. Сейчас зайду, пообщаюсь приватно.
Адреналиновое море как-то резко обмелело, и я смогла осмотреться. Серов лежал безмятежно, словно спал. И только наливавшийся на подбородке синяк говорил о нокауте. Что-то мне во всем этом не нравилось… Вот что? Ладно, потом разберусь.
В дверном проеме замаячил Юджин, осторожно подхватил меня под руку и поднял с колен. Он в экипаже выполнял и обязанности медика.
– Идти сможешь?
Я кивнула.
– У нее там синяки на шее, говорит с трудом, – сказал муж. – Ну, дальше сам разберешься.
– Разберусь, – ответил тот, выводя меня в коннектор.
В медотсеке меня подключили к боту-диагностику, Юджин убедился, что непоправимого вреда здоровью нет, выдал мазь от синяков и спрей для горла, вколол обезболивающее и перевязал растянутое запястье.
– Останешься тут до выхода из прыжка, – велел он.
Я отчаянно замотала головой. Воспользовалась спреем и, наконец, смогла нормально говорить:
– Я в порядке, о себе позабочусь, можно вернуться в каюту?
Юджин с сомнением посмотрел на меня, но разрешил.
– Ладно, пошли, провожу, мне все равно по протоколу надо этого… твоего… осмотреть.
Вот это очень правильно, потому что вдруг (после обезболивающего) до меня дошло. То, что казалось мне странным. Слишком спокойные поза и лицо Серова. Я видела много нокаутов, и много людей без сознания. И еще я видела много трупов. Ей-ё! Нет, он был жив, муж проверял наличие пульса – как раз когда Юджин меня уводил!
– Пойдем скорее, – попросила я. – Мне кажется, парень был не в себе.
– А в ком? – без тени иронии спросил Юджин.
– Я не знаю, может, сенсетик некачественный принял, но Аркаша… он не мог!
– Сидром жертвы? – вполголоса пробормотал медик, но шаг ускорил.
А я вдруг поняла, что Серов… что он на самом деле никогда бы не смог поднять руку на Машу, память тела говорила об этом однозначно. Хоть в разговорах парень и проявлял агрессию, но что такое слова?
Мы успели вовремя. Аркаша лежал на полу в той же позе, над ним стояли и ругались муж и Двинятин. Юджина они пропустили, а меня – нет.