– Итан, лишим этого ублюдка удовольствия, – сказал Пьер. Его внимательные глаза блестели. – Пусть стреляет.

– Это оружие убьет нас мгновенно.

– Вот именно. Милосердная смерть! – Пьер бросил взгляд на пол пещеры и поднял камень. – Так ты считаешь нас коротышками, гигант? – Он подбросил камень на ладони. – Так вот на что способны коротышки, Голиаф!

С этими словами он швырнул камень с поразительной точностью прямо в лоб Властелина Темниц. Омар даже непроизвольно сделал шаг назад, прищурив глаза от боли и неверия. За первым последовал еще один камень, и еще один, и еще.

– Скольких коротышек ты замучил за свою жизнь, людоед? – крикнул Пьер. Следующий камень ударил Омара по щеке, и я заметил белую искру отлетевшего осколка зуба. Снизу доносились остервенелые попытки ящерицы выбраться наружу и ее рычание.

– Скольким ты так и не дал шанса на честную драку?

Омар заревел и поднял свое тяжелое оружие. Прищурившись, он прицелился в Пьера, не обращая внимания на струйки крови, стекающие ему со лба на лицо.

Пьер схватил меня за руку.

– Отвернись!

Раздался жуткий грохот и вспышка, звук рвущегося металла, и бландербасс взорвался в руках у тюремщика. Его куски разлетелись по пещере, и Омар завизжал, держась руками за свое опаленное и окровавленное лицо, пошатываясь в шоке.

– Хватай его цепь!

Фрагменты взорвавшегося бландербасса попали и в нас, но мы серьезно не пострадали. Мы отчаянно схватились за конец цепи, лежащей на плечах Повелителя Темниц, накинули ее петлей ему на горло и рванули на себя. Он шатнулся вперед, ослепленный, окровавленный и рыдающий. Другой конец цепи, звеня, упал в яму.

Ящерица, рыча от ярости и нетерпения, снова кинулась на стену, схватила конец цепи зубами и завалилась на спину, утянув за собой Омара, который не удержался на краю ямы и рухнул головой вниз.

Раздался глухой стук и всплеск, когда Властелин Темниц всем своим огромным весом приземлился на дно колодца, и до нас донеслись крики и вопли, которые он так любил извлекать из своих жертв. Изголодавшийся хищник набросился на него, Омар завыл, и мы лишь слышали, как два огромных тела борются и хрипят на дне ямы под аккомпанемент лязганья цепи.

– Лучше бы ему было погибнуть от взрыва бландербасса, – хладнокровно заметил француз, осторожно заглядывая в яму.

– Боже мой, ты что, знал, что бландербасс взорвется?

– Конечно, знал. У меня не было пращи Давида, но когда этот увалень схватил меня, я затолкал камень настолько далеко в дуло, насколько смог. Затем пошвырял в него камнями, дабы разозлить его достаточно сильно для того, чтобы он выстрелил.

– А мне не мог шепнуть об этом? Я только что постарел лет на десять!

– Ты плохо умеешь хранить секреты.

Я поднял факел, осторожно подобрался к краю колодца и снова заглянул внутрь. Омар лежал на спине, его невидящие глаза были широко раскрыты, лицо разорвано в клочья, а рот издавал слабые мяукающие звуки, в то время как дракон методично пожирал его торс. В руках он сжимал мою винтовку, которой надеялся отбиться от ящерицы, но лишь успел погнуть дуло в агонии.

– Я снова потерял свое любимое ружье.

– Не думай, что я полезу за ним для тебя, – хмыкнул Пьер.

Хвост ящерицы двигался из стороны в сторону, пока она жадно глотала куски плоти.

– Это животное может наесться до отвала еще до того, как настоящий монстр умрет, – заметил вояжер с жестокой беспристрастностью знатока дикой природы. – Сначала она съест самые мягкие и подверженные порче ткани, чтобы остальное мясо не пропало. Этот урод умрет от сепсиса лишь спустя несколько часов или дней, когда мерзкая жижа пропитает его раны. Я думаю, это заслуженный конец для такого палача.

– Тебе, похоже, не слишком-то понравился наш Властелин Темниц.

– Не стоило ему называть северянина коротышкой, – ответил Пьер, наблюдая за трапезой ящерицы. – У них тут в Африке водятся по-настоящему уродливые животные.

– Это животное родом из Ост-Индии. А наверху леопард сожрал собаку, кстати.

– У них, наверное, по жирафу в каждой смотровой вышке и бегемот в приемной. Твой зоолог, Кювье, много потерял, что не спустился на берег и не произвел перепись всей местной живности.

С нормальным дыханием ко мне начало возвращаться и самообладание.

– Но, клянусь пращой Давида, где ты научился так кидать камни?

– Знаешь ли, камень в лесу может сэкономить порох и принести тебе ужин. Индейцы мастерски бросают камни. Я собирался и тебя научить, но ты так и не сподобился правильно работать веслами, а я не могу учить тебя всему одновременно. И все-таки, осел, твоя способность собирать вокруг себя самых отвратительных врагов просто удивительна.

– Знал бы ты, как я удивлен. Я вроде стараюсь дружить со всеми.

– Да, мы с тобой люди с хорошими намерениями, но что-то говорит мне, что в Триполи уже сотни и сотни людей мечтают прикончить нас. Если б только все были похожи на Пьера Рэдиссона!.. Ну что ж, пойдем. Нам еще многое предстоит уничтожить до нашего отбытия.

Глава 39

Уже почти наступило утро. Мы сообщили пленникам, что пришло время их побега, в надежде на то, что их массовый исход из подземелья отвлечет янычар, как только раздастся сигнал тревоги. Вновь освобожденные обрушили все свои силы на ворота, солдаты принялись кричать и стрелять в ответ, а Пьер увлек нас в боковой тоннель, в который отправился Фултон в надежде поближе подобраться к зеркалу. Мы последовали за ним, и Астиза подтвердила, что мы двигаемся в правильном направлении.

Маленький Гарри весьма разумно уснул от изнеможения у нее на руках.

Я чувствовал себя голым без моей винтовки и прочего оружия и нес лишь щит Астизы. На поверхности щита блестела чеканка в виде греческой Горгоны, чьей уродливой гримасы и змей-волос было достаточно, чтобы обратить в камень любого неприятеля. Герой Персей когда-то воспользовался зеркальным щитом, чтобы не смотреть напрямую на этого монстра, отрубил ей голову и подарил свой трофей Афине для использования на боевом снаряжении богини. Щит, навеянный этой историей, вполне мог быть изготовлен еще до века арабов и уходит своими корнями во времена Архимеда или даже ранее.

Мы вышли на поверхность на террасе, которая смотрела в сторону от городской бухты и восходящего солнца. Над нами возвышался угловатый дворец Юсуфа. Небо светилось приближающимся восходом, и последние оттенки розового быстро испарялись над горизонтом. Меж плоских крыш домов виднелся тот небольшой форт на каменистом холме, с которого открывался прямой вид во всех направлениях. На нем возвышалось зеркало, своей окружностью по четкости не уступающее любой планете на небосводе. Вокруг него торопливо сновали люди, снимая с него покрывала и расправляя напоминающие лепестки сегменты. Оно было отполировано до такого блеска, что и само напоминало маленькое солнце – бронзовый цветок, призванный собрать и отразить весь свет приближающегося утра.