– Я не беспокоюсь, – сосредоточенно глянул на него с высоты двухметрового роста королевич. – Я удивляюсь. Откуда в Хольмстадте камни? Он же деревянный!
– Откуда в Хольмстадте фонтан, ты не спрашиваешь? – не преминула съязвить царевна.
– А что такое «фонтан»? – не понял ни терминологии, ни издевки воин.
– Фонтан – это гидротехнически-архитектурное сооружение… – радостно было начал объяснять Иванушка.
Но недолго.
– Что такое «гидро» – я знаю, – не дослушав, серьезно кивнул Олаф. – Это такое многоголовое чудище. А что значит «чихнический»?
– Ладно, эксперты-архитекторы, – фыркнула Сенька. – Потом договоритесь. Масдай, давай туда. Проверим информацию вражеского источника.
Подлетев поближе, ковер завис над головами фантомов, бестолково слоняющихся среди руин и сквозь них, и пассажиры смогли рассмотреть призрак загадочного города как следует.
В отличие от эфемерных теней завершивших свой жизненный путь отрягов, стены и печи завершившего свой жизненный путь города были плотными и реальными. Брошенный Серафимой орех со стуком отскочил от трубы камина, сложенной из бело-голубых чумазых камней, задетая Олафом доска загрохотав, повалилась на порог и переломилась надвое, а эхо от падения еще долго гуляло по гулким закоулкам переулков и тупиков.
– Тихо ты!!! – взревел громовержец шепотом, едва ли не громче звука падения обугленной деревяшки и эха вместе взятых. – Если нас услышит Хель…
Олаф проворно зажал себе рот ладонью:
– Я молчу…
– У нее такой хороший слух? – практично – и еле слышно – поинтересовалась царевна.
– Не знаю, – таким же полушепотом неохотно признался бог. – Но проверять не хочу.
– А как тогда мы будем искать… кольцо? – осторожно, пока не выяснится главное, выбрал нейтральный термин Иван. – Оно громко на свое имя отзывается?
Мьёлнир поморщился:
– Отец описывал вам его музыку?
– Да. Он сказал, что звук будет такой, словно горный водопад низвергается в горячий Хел, – подтвердил лукоморец.
– Вот-вот. И громкость – соответствующая.
Отряд задумался. Первый вариант поисков предложил Олаф.
– А может, она не услышит? – с надеждой сипло прошипел он.
Идея его в широких массах бурной поддержки не нашла.
Второе предложение принадлежало Адалету.
– Надо методично облететь все улицы, отыскивая следы прохождения лица, которое, предположительно, спрятало… кольцо… здесь.
Экспедиция переглянулась, пожала плечами и согласилась. Поправку ко второму варианту – «если кольцо вообще было положено сюда» – Серафима благоразумно оставила при себе, потому что третьего варианта пока ни у кого не возникало.
Осколки, фрагменты и обломки, усеивающие или загромождающие [72] неширокие улицы города, которого не было, покрывал нетронутый слой девственно ровной пыли, перекочевавшей сюда, не исключено, прямо из Отрягии вместе с покрываемыми объектами. Тени усопших медленно и бездумно проплывали вперед-назад, ни на минуту не останавливаясь и не поднимая от земли пустого отсутствующего взгляда.
– Не похоже, чтобы тут кто-то проходил, кроме призраков, – после облета очередного квартала нехотя признал Адалет, со сдавленным стоном растирая кулаком и распрямляя поясницу, затекшую в самые не предназначенные для этого места. – Никаких следов…
– Никаких следов следов, я бы даже сказала, – ворчливым шепотком уточнила царевна, и с ней согласились все.
– Конечно, можно спешиться и осмотреть все поближе… – неуверенно предложил Иван, но перспектива пробираться через дебри кладбища стройматериалов и сонмы бывших сограждан и подданных не прельстила даже Мьёлнира. На Масдае повисла унылая тишина.
И тут рыжую голову Олафа осенила еще одна светлая мысль.
– Если бы на месте Хель был я, – скрестив руки на груди, важно и с расстановкой проговорил он, – то я бы не в какой-то рухляди на улице, а в своем дворце спрятал Грауп…
Отчаянный вопли пяти глоток «ТС-С-С-С-С!!!» и громыхание тысяч жестяных бочек, до половины наполненных камнями и столкнутых со скалистого уступа прозвучали одновременно.
– Граупнер, тихо, Граупнер! – орал во всё горло Мьёлнир, безуспешно стараясь перекричать самую немузыкальную музыку Белого Света, но не слышал и сам себя.
Ковер метнулся на звук, спикировал, и искатели оказались нос к носу с тем самым бело-голубо-измазанным камином, твердотельность которого Сенька проверяла орехом несколько часов назад.
– Он в трубе!!! – проорал Мьёлнир и, не дожидаясь, пока ковер приземлится, соскочил на головешки, покрывающие пол бывшей гостиной, и лихорадочно сунул руку в дымохо, весело резонирующий хелскому грохоту. Пальцы его, соскребая сажу, сомкнулись на злополучной фамильной драгоценности…
– Тихо!!!..
И всё смолкло.
– Ф-фу-у-у-у…. – облегченно выдохнули все как один и принялись озираться, не привлек ли каменный концерт чьего нежеланного внимания.
Решетку первой увидела Сенька.
– Что это?..
В десяти шагах от нее, в полуметре от края Масдая, из головешек пожарища в темное небо Хела вознеслись ослепительно-черные прутья толщиной в палец и частотой в ладонь.
– Что это…
Метрах в пяти над головами, как раз там, где кончалась труба, прутья плавно загибались в подобие купола, образуя округлый потолок, как в птичьей клетке.
– Что это?!
Под ногами у них, среди останков дома, блеснула такая же гладкая, черная и блестящая, как смола, решетка.
– Не наступай!!! – взревел Мьёлнир, и нога царевны испуганно зависла в нескольких сантиметрах над прутом, который она хотела проверить на прочность.
– Что это?
– Не трогайте!!!
И руки людей застыли, протянутые к невесть откуда явившейся преграде.
– Что это значит? – рыжий воин устремил вопросительный взгляд на своего бога и кумира.
Даже в постоянном полумраке Нифльхайма было видно, как побелело под слоем копоти лицо бога.
– Это значит… – как будто через силу, проговорил он, – что мы попались, как маленькие, ничтожные, безмозглые мыши…
Ни крик громовержца, ни ярость его, ни проклятия не напугали бы так Сеньку, как этот тихий, холодный, безжизненный голос. Если бы души отрягов могли говорить, они, наверное, изъяснялись именно так…
Она почувствовала, как в районе желудка зародилась и стремительно стала разрастаться живая ледышка.
– По-моему, Вань, мы действительно влипли, – медленно проговорила она.