– Да, конечно, – с готовностью кивнул Иванушка.
– …хотя, откровенно говоря, говорить нам особенно не о чем, – не дрогнув ни единым мускулом, закончил Аед.
– Я о том же! – принцесса не замедлила оскорбленно вздернуть подбородок.
– Ты меня не поняла, женщина человека, – устало отмахнулся старейшина. – Я не знаю, что бы вы сделали с одним из нас, попади он к вам в лапы, но по обычаям сиххё, если мы не убили своего врага сразу, то не убьем его никогда. А если приняли от него помощь… то наш враг становится нашим другом. Хотя, по чести говоря, твой человек особо и не спрашивал, нужна ли она нам… и принимаем ли мы ее. А друг сиххё – друг до смерти. Человек Иван – друг нашего рода. Ты – друг Ивана. Друг моего друга – мой друг. А это значит, что среди нас тебе ничего не угрожает.
Эссельте скользнула взглядом по устилавшим окраину черным мохнатым телам, по раздвоенным копытам на их ногах, по цепким кривым пальцам с толстыми обломанными когтями, по безобразным рылам – отвратительным пародиями на человеческие лица, вытянутым лысым головам, увенчанным жесткими заостренными торчащими ушами, принятым ими ранее за рогатые шлемы, и невольно передернула плечами.
– Кроме этих? – кривясь с омерзением и инстинктивно прячась за Иванушку, нервно пробормотала гвентянка. – Кто это?
– Гайны, – коротко ответил Аед.
– Но кто они такие? – озабоченно нахмурился лукоморец. – И кто вы? И как мы…
– Как вы сюда попали и как вам отсюда выбраться? – снова усмехнулся старейшина. – Попали – через круг Морхольта. Другого пути к нам сюда от вас нет. Как выбраться? Никак.
И, предваряя готовый сорваться с ивановых губ возмущенный вопрос, быстро добавил:
– Если бы мы знали, как отсюда выбраться, думаешь, мы бы тут провели хоть пятнадцать минут лишних?
– Урожаи наши вытаптывать, путников ночных губить, дома наши жечь у вас очень хорошо выбираться получается! – выпалила в сердцах дочь короля и тут же стыдливо вспыхнула от несвойственного ей воинственного неуважения к старшим.
– Ах, ты про это, женщина человека Ивана… – дружелюбие Аеда заметно похолодало. – Да. Такое было. Раньше. Но теперь, когда нас осталось так мало, мы не тревожим вас больше. Вы это заметили. Наверное.
– Ну заметили, – снова глянула гвентянка на старика, как на врага своего народа – сурово и непримиримо. – И что же, сиххё?
– А то, женщина Эссельте, – едва сам не потеряв самообладание, старейшина подался вперед, гневно щуря глаза. – Что наши отважные мстители, выбиравшиеся в наш мир, из которого вы нас так предательски вышвырнули, были самоубийцами. Никто из них не вернулся назад. Ты слышишь – никто! Потому что обратного пути для ушедшего туда сиххё нет. А существовать мы там можем только ночью. С первыми лучами солнца мы просто погибаем! Рассыпаемся в пыль. В прах. В ничто!.. Сколько ночей может протянуть сиххё, прежде чем неосторожность, неудача, безразличие или отчаяние оставят его утром не в какой-нибудь норе или пещере, а на открытом месте? Меньше, чем вы думаете, люди. Гораздо меньше, чем вы думаете…
– Но… откуда вы тогда… об этом знаете?.. – слегка поумерив свой жар, всё ж упрямо не сдавалась принцесса. – Если они не возвращались?
– Наши ведуны об этом знали. Они могут чувствовать ушедших домой. И всегда предупреждали всех, – тоже будто смутившись своей несдержанности, опустил странные серебристые глаза старик. – Но молодо-зелено… Лишенного родины какая-то смерть разве может удержать от мести захватчику?
Над маленькой компанией повисло неловкое тревожное молчание.
– А сейчас?.. – через несколько тягучих секунд гвентянка нарушила тишину, ломко переплела пальцы и отвела очи.
– Еще дед нашего короля запретил это, – хмуро ответил старик. – Мы не можем рисковать будущим племени, потакая безумству горячих юнцов.
– Погодите, погодите… – растерянно затряс головой оставленный за бортом разговора лукоморец, более чем явственно ощущая, что что-то значимое и важное безвозвратно проплывает мимо него. – Я… ничего не понял. Кажется. Кто вы, сиххё? И как вы сюда попали?
– Ты не из Аэриу, человек Иван? – старейшина перевел на него взгляд и слегка удивленно склонил тускловолосую, как старое серебро, голову на бок.
– Откуда?.. – непроизвольно повторил его движение Иванушка.
– Из тех благословенных краев, которые сейчас вы, люди, разорвали на три части и назвали Эйтн, Улад и Гвент, – неуловимо поморщился, как от застарелой боли, Аед.
– Вульгарные имена. Вульгарный народец, – брезгливо поморщилась остановившаяся как бы невзначай поодаль женщина с медным обручем на волосах.
Эссельте ожгла ее ядовитым взглядом с новым пылом:
– Саранча!
Сиххё хихикнула и, не дожидаясь попрека от посуровевшего Аеда, довольно зашагала по своим делам, волоча за собой на недоуздке упирающегося жеребенка.
– Нет, – покачал головой царевич, так и не заметив обмена любезностями между женщинами. – Я не из… Аэриу.
– Значит, тебе неведома наша история, – задумчиво поиграл пальцами на дуге своего лука старик, и медленно кивнул своим мыслям. – Ну так я ее тебе расскажу.
Иван и Эссельте, повинуясь настойчивому жесту Аеда, опустились на закопченный, теплый еще от насытившегося и уснувшего огня каменный фундамент крайнего дома. Старейшина Рудной присел рядом с ними, не обращая внимания на сажу и угли, рассеянно отряхнул от черноты серо-бежевый подол балахона, прислонил к колену лук, снял с плеча почти пустой колчан со стрелами и, строг и серьезен, погрузился в глубину преданий древних лет.
– …и когда наш народ оказался в этом мире, где солнце никогда не заходит и никогда не встает, оставив на поругание коварным пришельцам наш родной мир, наш яркий, живой, сверкающий радугами и росами Аэриу, оказалось, что эти линялые бесцветные просторы были уже заняты, – не переводя дух и не отвлекаясь, через пятнадцать минут Аед добрался до конца печального сказания. – Полудикие кровожадные существа, гайны, как они называют себя сами, обитали здесь испокон веков. И наше появление отнюдь их не обрадовало… Они – злобные, тупые и агрессивные твари. Если бы это племя не жило разрозненно, как мы раньше, и не воевало промеж себя едва ли не чаще, чем с нами, история нашего народа закончилась бы еще пару сотен лет назад, Иван.
– Их было намного больше, чем вас?
– Ха! – фыркнула сзади Сионаш. – Представь себе, что ты бросил маленькую тарелку на пол в комнате. Так вот, то, что поместилось под ней – это наши земли. А всё остальное – владения гайнов.
– А поговорить вы с ними не пробовали? – лукоморца внезапно озарила удачная идея.
Люди даже и не подозревали, что глаза сиххё могут увеличиваться в один миг до таких размеров. Сионаш в безмолвном ступоре в поисках объяснений глянула на гвентянку, потом на Ивана, потом на мужа…
– С… с кем? – первым пришел в себя Аед.