– То есть ты думал, что защищаешь меня? – выпалила она, явно не убежденная. – Но зачем? В то время ты меня уже ненавидел. Это случилось после каникул, после твоего возвращения от отца.
– Я тебя не защищал. – Я поднял глаза и посмотрел на нее. – Я ревновал.
Если бы я защищал Тэйт, тогда не извратил бы все вот так и не обидел бы ее той сплетней. Нет, я не стремился уберечь ее. Просто не хотел, чтобы к ней прикасался кто-то другой.
– Мы перешли в старшую школу, – продолжал я, – и вдруг ты стала нравиться всем парням. Я справился с этим единственным известным мне способом.
– Издеваясь надо мной? Но это же глупо. Почему ты не поговорил со мной?
– Я не мог. И сейчас не могу.
Я не мог тебе доверять.
– Пока ты неплохо справляешься, – не унималась Тэйт. – Я хочу знать, из-за чего все началось. Почему ты стал обижать меня? Розыгрыши, черные списки? Дело не в других парнях. Почему ты разозлился на меня?
Я сделал глубокий вдох, пытаясь выиграть немного времени. Я не мог об этом говорить. Не сейчас. Не с ней.
Я выдохнул и солгал:
– Потому что ты попала под руку. Потому что я не мог обидеть того, кого действительно хотел, вот и причинял боль тебе.
Пожалуйста, давай просто закроем эту тему.
– Я была твоим лучшим другом, – медленно и с отвращением в голосе произнесла она. – Столько лет… – В ее глазах блестели слезы.
– Тэйт, я провел поганое лето со своим отцом. – Я подошел ближе. – Вернулся другим. Совершенно другим. Мне хотелось всех ненавидеть. Но с тобой… я по-прежнему в какой-то степени в тебе нуждался. Мне нужно было, чтобы ты про меня не забыла.
В чем-то была повинна моя жажда контроля, а в чем-то – злость, но, по большому счету, я просто не мог ее отпустить. Хотел остаться в ее жизни. Нуждался в том, чтобы постоянно оставаться у нее перед глазами.
– Джаред, я столько раз думала об этом, снова и снова прокручивала в голове, гадала, чем могла спровоцировать такое поведение. А сейчас ты говоришь, что никакой причины не было?
Я продолжал подходить к ней.
– Ты никогда не навязывалась и не надоедала, Тэйт. В тот день, когда вы переехали на нашу улицу, я увидел тебя и подумал, что ты самое красивое создание на свете. – Мой голос сорвался почти на шепот, я опустил глаза. – Черт, я полюбил тебя. Твой папа выгружал вещи из машины, и я выглянул в окно, посмотреть, из-за чего такой шум. И тут заметил тебя: ты каталась на велосипеде по дороге. На тебе был комбинезон, красная бейсболка. Твои волосы развевались за спиной.
Еще тогда я понял, что Тэйт будет самым важным для меня.
Вскоре после того, как они въехали в свой дом, я узнал, что у нее умерла мама. Я рос без отца, и мы с Тэйт сразу же нашли общий язык. Нам нравилась одна и та же музыка и фильмы.
А все остальное было уже не в нашей власти. Мы обрели друг друга.
– Когда на прошлой неделе ты выступила на уроке, я… – Вздох. – Я понял, что довел тебя, но вместо удовлетворения ощутил злобу на самого себя. Все эти годы я хотел тебя ненавидеть, кого-нибудь ненавидеть. Но не хотел причинить тебе боль, и не понимал этого, пока не услышал твой монолог.
Я остановился прямо перед ней, и волоски на моих руках встали дыбом. Она была так близко, что меня обдавало жаром. Я хотел схватить ее и поднять на руки, и мне стоило неимоверных усилий остаться на месте. Вспоминая о том, как я прикасался к ней тем вечером, я думал обо всех тех вещах, которые мечтал осуществить.
– Ты мне не все рассказал. – Тэйт покачнулась, словно у нее закружилась голова.
Я протянул руку и коснулся ее щеки ладонью, вытер сбежавшую по ней теплую слезу.
– Нет, не все. – Я с трудом различил собственный голос.
Ее глаза были полуприкрыты, но она все равно пыталась продолжить.
– Шрамы у тебя на спине. Ты сказал, что плохо провел то лето, а когда вернулся, хотел всех ненавидеть, только ни к кому не относился так же плохо, как…
– Тэйт? – перебил я ее, сократив последние оставшиеся между нами сантиметры. Теперь мы стояли вплотную и дышали в унисон. Все, что я видел перед собой, – это ее губы, полные и нежные. – Я больше не хочу об этом говорить.
Она просто стояла и смотрела, как я подхожу к ней, и этот момент должен был решить все: станем мы еще ближе или снова разбежимся в разные стороны.
Тэйт хотела, чтобы я поцеловал ее, но ей могло не нравиться это желание.
Пожалуйста, не останавливай меня.
Ее кожа на ощупь была словно прохладный шелк, гладкая и нежная. Запустив пальцы ей в волосы, я сжал их в кулак.
А потом она вдруг вздрогнула, словно пробуждаясь ото сна.
– Не хочешь больше говорить? – Ее громкий голос разрушил чары, и я напрягся, ожидая, что она снова меня ударит. – Что ж, зато я хочу! – выкрикнула она.
Увидев, что она развернулась, чтобы бросить в кусты второй ключ, я тут же ринулся в бой.
Проклятье!
Обхватив Тэйт руками, притянул ее к своей груди. Она пыталась вырваться.
Черт возьми! Я же объяснил! Я знал, что она не простит меня сразу, но почему она до сих пор была так расстроена? Чего еще она хотела?
Не смей извиняться. Не смей умолять!
Мантра моего отца. Тем летом он повторял эти слова снова и снова.
Мне было ненавистно практически все, чему он меня учил, но этот единственный урок я хорошо усвоил. Извинения – признак слабости.
Но я хотел вернуть Тэйт.
Мое сердце билось лишь для нее, и я лучше буду всю свою жизнь ненавидеть ее, любить ее, обладать и дышать ею, чем потеряю совсем.
Тебе нужно извиниться, идиот.
– Ш-ш-ш, Тэйт, – прошептал я ей на ухо. – Я тебя не обижу. Я больше никогда не сделаю тебе больно. Прости меня.
Последние слова я произнес с закрытыми глазами. Пилюля была проглочена.
Но она яростно металась из стороны в сторону.
– Мне наплевать на твои извинения! Я тебя ненавижу!
Нет.
Продолжая удерживать Тэйт обеими руками, я разомкнул ее пальцы и отобрал у нее ключи.
Потом отпустил ее, и она шагнула вперед и развернулась ко мне лицом.
– Ты меня не ненавидишь, – сказал я с ухмылкой, прежде чем она успела открыть рот. – Если бы ненавидела, так бы не расстроилась.
– Катись ко всем чертям! – огрызнулась Тэйт и, повернувшись, зашагала прочь.
Хм, ну и куда это она собралась?
Если она думала, что я позволю ей тащиться домой в темноте, по пустынной дороге, то совсем спятила.