Секунду-другую вид у миссис Уоррен был такой, будто она вот-вот расплачется или отвесит мне оплеуху. А затем она заговорила.
Я рассказал Кристине о нашей встрече сразу по возвращении в квартиру. По ее жестам и мимике чувствовалось, что я припозднился.
– Так кто же он? – нетерпеливо спросила она.
– Бывший бойфренд. Когда-то давно они с полгода были в близких отношениях. А затем она решила, что он не для нее, и потихоньку его отставила. Теперь говорит, что теоретически это мог быть и он. Их отношения закончились как раз накануне той ночи, когда ей показалось, что за ней следят. Она ощущает, что это мог быть он.
Кристина задумчиво посмотрела из окна на крыши домов:
– Брось этот тон. Кое-кто действительно способен ощущать. Чаще других, кстати, именно женщины. И бывает, что они оказываются правы.
– Я знаю.
– Только почему она не упоминала о нем раньше?
– По ее словам, не считала его на такое способным. А может, просто не хотела говорить.
– И что ты теперь намерен делать?
– С чего ты взяла, что я намереваюсь что-то делать?
– Хотя бы потому, что ты – это ты.
Я невольно улыбнулся, а подруга ухмыльнулась мне в ответ. Ее ухмылка не обнадеживала.
– Извини, – сказал я. – Наверное, надо было поставить тебя в известность насчет моей задумки с ней встретиться.
– Вот именно, что надо. А еще ты мог бы рассказать мне о том, как ты вчера видел, что за ней кто-то следит.
– Какое мне за это будет наказание?
– Пока не знаю. Но кара будет жестокой. А пока, каков план?
– Тот парень, Кларк, живет на окраине Вильямсбурга. По крайней мере, работает там.
– Меня с собой возьмешь? – поинтересовалась Кристина.
– Конечно. Сам хотел тебя спросить.
Честно говоря, я пребывал в некоторой раздвоенности. Можно сказать, в квадратном положении. Взять с собой подругу я был действительно не против. Отчасти из-за того, что у нее есть талант оценивать людей (гораздо лучше, чем у меня, с подпиткой от каких-то неведомых источников), а еще потому, что вдвоем поездка всегда веселей. Но это при условии, что парень, оказавшись в щепетильной для себя ситуации, не разбушуется. При таком обороте было бы предпочтительней, чтобы мы с ним находились как раз наедине.
– Представь себе, я не могу, – сказала Кристина. – У нас тут великие дела: скоро придут насчет обогревателя!
Она посмотрела чуть искоса, как бы оправдываясь, и я понял: у нас паритет.
– Ну так что же?.. – начал было я.
– Внимательней быть, вот что. А потом про все мне рассказывать. А не разыгрывать из себя великого сыщика, как нынче.
Метро мне не сказать чтобы нравилось. Понятно, что относиться к нему нужно стоически, ведь это, как-никак, часть ткани и текстуры города, да и давайте уже воспринимать городской уклад во всем его славном многообразии. Однако подземке я предпочитаю жизнь над землей, где от нежелательного уклада можно при желании куда-то деться. На линии «L» городской уклад уподобляется чересчур тесному нестираному пальто. И когда я вышел наверх в Бруклине, настроение было у меня фактически на нуле, а еще зрело понимание, что за сегодня я принял уже второе идиотское решение.
Кларка я вычислил по Фейсбуку. У самого у меня в нем аккаунта нет, но зато там зарегистрирован наш ресторан (стараниями непонятно чьего племянника, который подумал, что это благотворно скажется на продаже пиццы). При необходимости на «Адриатико» можно запросто зайти в онлайне. Честно говоря, не представляю, как это ухищрение может чему-то поспособствовать. Бесплатной пиццы вам у нас в любом случае не видать.
Вариаций на общую тему «Томас Кларк» в сети оказалось пруд пруди, но в обозначенном Кэтрин районе и с примерно схожими характеристиками из них проживал всего один. В период их отношений Кларк был художником, специалистом по росписи посуды, с довольно высоким самомнением. По его странице было ясно, что теперь он на паях с кем-то владеет небольшой галереей. У галереи был свой веб-сайт с навязчивым повторяющимся указанием адреса. Из человека, что прячется под такой броской вывеской, конспиратор никудышный.
Если у него, понятно, есть причина скрываться.
Галерея располагалась на дальнем конце хипстерского квартала, куда я прибыл в начале третьего. Фасад заведения представлял собой сплошную витрину – одно гигантское живописное полотно за стеклом по обе стороны от центрального входа. Что именно оно живописует, я так и не понял. Да и неважно. За дверью находилось аскетичного вида пространство с белыми стенами и белым же столом в духе минимализма. За столом сидел некто стройного сложения. Никакой тебе вешалки или хотя бы плечиков с длинным черным плащом. Жизнь таких гладких сюрпризов не преподносит (может, вам еще и стоячий воротник подать?).
На открывание двери отреагировал троекратным мелодичным звоном колокольчик. Стройный мужчина за столиком поднял глаза и дежурно улыбнулся. У него были длинные, но аккуратные волосы и кругленькие «леннонские» очки.
– День добрый, – поприветствовал он меня.
Я неспешно оглядел стены. Снова большущие квадратные полотна (или просто холсты с мазками краски – разницы я, к своему стыду, не улавливаю).
– Чем-то помочь, или вы так, поглазеть зашли? – поинтересовался очкарик.
Я ответил молчанием, достаточно долгим, чтобы он отметил: визитер зашел неспроста. Наконец я повернулся к нему:
– Вы Томас Кларк?
– Он самый.
– Вам привет от Кэтрин.
Вид у него стал несколько смущенным:
– Приятно слышать. Но имя, честно говоря… не вполне знакомое.
– Дела слегка минувших дней. Вы тогда пробовали руку на художественной росписи. Чашечки, горшочки ручной работы. Как она мне рассказывала.
Он кругло моргнул – монетка упала в копилку:
– Вы имеете в виду… Кэтрин Уоррен?
– Именно.
– А-а, понятно. Но… сколько времени утекло… Годы.
– В самом деле?
– Можете сами ее спросить.
– Я с ней разговаривал три часа назад. Она назвала мне вас.
– Вот как? А кто вы?
– Джон Хендерсон. За Кэтрин кто-то следит. Вечерами, когда стемнеет. Она не исключает, что это можете быть вы.
– Чт… что? Но зачем мне это?
– Понятия не имею, – сказал я. – Кстати, ваш вопрос не отвечает на мой.
Его глаза мелькнули вбок. Снаружи у галереи замедляла ход степенная немолодая чета. Какое из полотен привлекало ее внимание, было не ясно, но по глазам читалось намерение что-то приобрести.
Я подошел к двери и повернул к стеклу табличку с надписью «Закрыто». Мужчина снаружи посмотрел на меня, сдвинув брови густым кустом. Я примерно так же поглядел в ответ. Чета проплыла мимо.