– Каллум обожает Аврору.

– Молли хотела похоронить куклу вместе со своим папой.

– Простите, придется слушать еще раз. Я возьму пульт? Потерпите нас, – говорит Эбби, пока картинка перематывается в обратную сторону.

Она нажимает кнопку воспроизведения, и Каллум опять восхищенно замирает. На этот раз Молли сидит рядом на полу, скрестив ноги. Она смотрит на него и вслед за ним хлопает кулаками по коленкам, подпевая.

Ах, если бы все окружающие так же, как Молли, интуитивно чувствовали Каллума, думает Эбби.

В это мгновение раздается стук в дверь: пришла мама Карен.

– Кофе готов. Принести сюда?

– Ой, мамочка, спасибо. Давай я тебе помогу.

Карен встает и выходит из комнаты.

Эбби хочет выбежать следом; она все еще рвется поговорить. Так всегда и получается. Конечно, Карен должна помочь матери, а я так ничего и не расскажу, думает она. Во время учебы в колледже у меня была масса друзей, но сейчас моя жизнь такова, что возможность поделиться с родственной душой появляется очень редко.

36

Майкл лежит на кровати. Вся вчерашняя энергия куда-то подевалась – сейчас он как лопнувший мяч. И чувствует себя таким же бесполезным. Он так устал, что не в силах пошевелиться, хотя ночью ему все же удалось немного поспать. А еще ему скучно. Однообразие нарушает лишь проверяющий персонал. В темноте кто-то светил фонариком сквозь стеклянное окошко в двери, а с рассветом посмотреть на него приходили две медсестры.

На мгновение Майкла охватывает тоска по Мореленду. Персонал там не такой назойливый, и с пациентами не страшно общаться. Конечно, не со всеми он оставался с глазу на глаз, но там не было ни единого человека, кого бы он боялся. Он вспоминает Карен и Эбби, Лилли и Колина, Лански и Карла… Может, я просто к ним привык. Пусть у каждого из нас были свои проблемы, по большому счету мы все стремились стать лучше. Мне понадобилось время, чтобы это понять, однако в конечном итоге до меня дошло.

Зато управляющий оказался порядочным мерзавцем, напоминает он себе. Именно благодаря Филу я здесь. Так что они тоже не святые, и если бы Джиллиан действительно беспокоилась обо мне, она бы не позволила меня сюда отправить.

В стеклянном окошке появляется знакомое лицо: Аконо. Он стучит в дверь и заходит в палату.

– Пора обедать.

– Я не голоден.

– В комнате отдыха очень вкусные сандвичи. – Аконо улыбается во весь рот.

– Можно я здесь поем?

– Не стоит весь день сидеть в палате, приятель. Давайте-ка, присоединяйтесь к остальным.

Как раз с «остальными» Майкл и не хочет встречаться.

– И Терри там, – уговаривает Аконо.

Удивительно, он уже в курсе, что они с Терри поладили. Майкл неохотно отбрасывает одеяло.

– Почему бы вам не одеться?

– Потому что потом мне придется опять натягивать это на себя. – Он показывает на футболку и штаны от пижамы. – Накину халат.

– Негоже выходить в халате к обеду.

– Ладно. – Он встает. – Только отвернитесь, пока я буду переодеваться. Надоела слежка за каждым моим шагом.

В комнате отдыха Терри сидит возле передвижного столика с едой. Майкл тоже направляется туда, смотрит оценивающим взглядом на сандвичи. И харч здесь хуже, заключает он.

Терри, похоже, догадался, о чем он думает.

– Недавно им пришлось закрыть столовую. Сокращения.

– Значит, горячего не дают?

– Да, горячее едим только раз в день.

За спиной кто-то кашляет. Майкл оборачивается: это один из «эрудитов».

– Хочешь совет? Самый вкусный – с сыром. Отличный чеддер.

Майкл замечает женщину с планшетом в руках – ту, что то и дело заглядывала к нему в палату. И опять она всех контролирует.

– Уже принял, – говорит ей Терри.

– Мэтт?… – Она смотрит на «эрудита», затем в свой список. – Да, вы тоже приняли.

– Это Майк, – говорит ей Мэтт.

– Майкл, – поправляет Майкл.

Женщина хмурится.

– Похоже, я вас не записала.

– Я вчера поступил.

– Сейчас все должны принять лекарства.

– Я не принимаю лекарств.

Женщина удивленно поднимает брови.

– Днем не принимаете? Значит, принимаете вечером, да?

– Я вообще ничего не принимаю, я же сказал.

– Это вряд ли… – Она записывает его имя. – Я должна поговорить с психиатром.

– Говорите с кем хотите, – бросает Майкл.

Она вздыхает и идет дальше.

– О-о, им это не понравится, – говорит Мэтт, когда она отходит на достаточное расстояние.

– Не одобрят, если не будешь пить лекарства, – соглашается Терри.

– Ничего, перебьются как-нибудь.

Майкл хочет добавить, что он не позволит подсадить себя на допинг, но прикусывает язык – боится рассердить Мэтта.

– С лекарствами будешь чувствовать себя лучше, – говорит Терри. – Он помогут стабилизировать состояние.

Майкл качает головой.

– Не хочу.

– Не рассчитывай, что тебя здесь оставят, если ты откажешься принимать, что пропишут, – говорит Мэтт.

– Решат, что ты не такой уж и больной, – кивает Терри. – И вытурят отсюда, переведут на домашнее лечение.

А мне того и надо, думает Майкл. Чем скорей я отсюда выберусь, тем лучше.

– Что за домашнее лечение?

– Сидишь дома, а они тебя навещают – в основном, чтобы поговорить, но и помочь принять лекарства, – объясняет Терри.

Майкла пугает фраза «помочь принять лекарства». Он уже был сам готов согласиться на антидепрессанты, но эти слова звучат так, будто таблетки будут запихивать в него насильно.

Тем же днем, только позже, Майкл вновь замечает, как к нему в палату кто-то заглядывает. Женщина, которую раньше он не видел, стучит в дверь и заходит: высокая и худощавая, курчавые волосы туго стянуты на затылке в гигантский узел.

– Вы не заняты?

Вряд ли Майкл может сказать, что занят.

– М-м. – Он приподнимается в кровати.

– Я Леона.

Не знаю, зачем ей сообщать мне свое имя, думает Майкл. За последние двадцать четыре часа я встретил столько людей, что и не надеюсь запомнить, как их зовут.

– Не возражаете, если я присяду? – Она тянется за стулом, и узел на затылке смешно подпрыгивает. – Я медсестра психиатрического отделения, работаю в кризисной группе.

– Да уж, тут у всех кризис, – говорит Майкл.