– Это был конверт с деньгами?.. Как банально!.. – безразлично усмехнулся Андрей.
– С деньгами? Банально?.. Три миллиона долларов не хочешь?!
– Нет, представь себе.
– Не верю. Хотя ты ведь не знаешь, что это такое. И никогда не узнаешь. Даже если их тебе дать, ты не сможешь ими распорядиться. Потому что ты… ты – дурак и плебей!
– А ты небось аристократка голубых кровей? И чем ты лучше? Тем, что способна убить ради денег?
– Я бы ее еще раз убила, если бы она ожила. Она, дрянь, покусилась на то, что принадлежало мне по праву. И поплатилась за это, потаскушка! Хотела влезть в нашу семью, чтобы завладеть всем имуществом и деньгами отца! Сама виновата! Я помню, каким алчным светом загорелись ее глаза, когда отец заявил, что хочет презентовать нам по полтора миллиона! Ей-то за что? За какие заслуги? А когда потом сказал, что с «подарками» придется повременить, так как ему предстоит операция на сердце в заграничной клинике, вела себя на ужине как настоящая аферистка…
Андрей не стал ее больше слушать и молча вышел из спальни, не забыв запереть ее на ключ.
– Все в порядке? – увидев в дверях Примерова, спросил Шура.
– Да. Я их запер. Как тут у вас?
– Хороший вопрос, – ответил вместо Шуры Лобков. – Ждем…
Специфический звонок полевого телефона не дал ему закончить фразу.
– Алло, – поднял трубку Шура, – понял. Действуйте, как договаривались. Не получится? Сколько? Два джипа? Борис с Гришей их встречают? Алло, Миша?..
– Что происходит? – поднял брови Дементий Павлович.
– Связь прервалась… Петров сообщил, что «гости» прибыли на двух джипах.
– Почему на двух? – не понял Андрей. – Охрана, со слов этого Бориса, должна была приехать на одной машине, а покупатели вроде на трех…
Короткая автоматная очередь, вслед за слетевшей с петель дверью, осыпала штукатурку со стены!
– Всем лечь! Лицом вниз! – Трое вооруженных молодчиков в черных масках уложили Шуру, Андрея и Лобкова на пол, прежде чем те успели опомниться!..
– Ну что? – вошел в кабинет в сопровождении трех людей в масках хмурый и уставший Емельянов. – Допрыгались? Дураки. Остальные где? – обратился он к подручному.
– Трое с КПП в подвале загорают, двух запертых в спальной комнате женщин трогать не стали. Еще трое – здесь, перед вами.
– Хорошо. Этих тоже потом в подвал… Ты, – бросил он Шуре, – я сказал, не сметь зыркать в мою сторону! Этот трюк не пройдет! Глаза – в пол, я сказал!.. А-а, Дема, ты теперь с ними? Что ж, тебе отдельная моя благодарность за оказанную помощь. Это ты ведь вызвал ребят? Думал, ментам своим звонишь? Дубина! Этот телефон с пульта, если щелкнуть тумблером, соединяется с первой моей дачей, – не удержался от бахвальства Емельянов. – Там на коммутаторе сидит телефонистка, она тебя и соединила с дежурным. Только не с ментовским, которого ты хотел, а с моим дежурным. Десять наших бойцов по тревоге и прибыли. Короче говоря, приговор ты себе подписал окончательный, и обжалованию он не подлежит… Ну, ладно. Некогда мне разговоры разговаривать. Мне еще с барышнями пошептаться надо, и гостей я жду, должны уже подъехать. – Владимир встал и, сменив тон, скомандовал: – В подвал их!
– Ты? – удивилась появлению Емельянова Наташа.
– Картина называется «Не ждали?», – улыбнулся он. – Тебе не кажется, голуба моя, что ты вытащила из моего кармана одну вещицу, которую следует вернуть?
– Пистолет?
– И пистолет тоже, кстати. Но я имел в виду конверт с чеком на три миллиона долларов.
– Если ты о той фальшивке, копии, снятой с моего чека, то она как лежала, так и лежит в конверте, на тумбочке, вон. Он просто выпал из кармана твоего пиджака.
– Как копия? Дай сюда конверт!
Чувствуя назревающую «бурю», Тая, старавшаяся все это время казаться незаметной, вжалась в кресло, но от сухости в горле кашлянула.
– С тобой, официантка, я тоже разберусь еще. Шпионила за мной? Конверт – сюда, я сказал!
– Володя, как мой конверт оказался у тебя? – неожиданно спокойно спросила Наташа.
– Твой конверт? – усмехнулся Володя и, подумав, добавил: – Ты же знаешь, большие деньги любят сильных людей. У слабых они не задерживаются.
Подполковник не собирался раскрывать карты перед Наташей. Доверия ей не было. Подслушивающее устройство, которое он установил в ее квартире перед тем, как она стала «встречаться» с журналистом Примеровым, открыло ему глаза на нее, потому что позволяло обладать всей полнотой информации, особенно той, что Наташа недоговаривала порой, а то и вовсе скрывала. Так, например, произошло, когда он услышал ее просьбу к Андрею улететь с ней в Париж, а потом – спрятать в надежном месте конверт: «Только не спрашивай, что это. Я тебе потом все расскажу». «И что же ты, милая, собираешься ему рассказать»? – заинтересовался он и привлек к делу… Алису. Не Оксану Патрунову, а Алису.
– Алиса, так вас, кажется, называют клиенты бара «Парус надежды»? – спросил он пассию генерала Порошина, когда она пришла на встречу с ним в парк.
– Кто вы такой? Я вас не знаю.
– Зато я знаю о вас достаточно…
Навести справки о молодой подруге генерала для Владимира особого труда не составило через сотрудницу секретного отдела, прапорщика Татьяну Перцову. Будучи женщиной, та знала о подобных новостях немного больше самых осведомленных мужчин. Выяснив, что зовут дамочку Оксана Патрунова, что она учительница музыки, которая часто посещает бар ресторана «Парус надежды», где не прочь «позабавиться» за деньги с представителями противоположного пола, он составил на нее довольно гадостное досье. С таким багажом компромата подполковник, лежа в постели Наташи, пока та принимала душ, просмотрел фамилии абонентов, занесенные в ее мобильник, и нашел там запись – «Оксана П». Переписав номерок, он послал ей эсэмэску с адресом электронной почты и приписал: «Это важно!» Патрунова, получив «письмо» с неопознанного номера, хотела было его удалить, но любопытство взяло верх. Она села за ноутбук, набрала указанный адрес, и ее бросило в жар. Две страницы неприглядного текста о ее пристрастиях в «Парусе надежды» выплеснулись на нее, как ведро помоев. В конце шла приписка: «Возможность избежать дальнейших неприятностей предлагаю обсудить при встрече в парке Горького…»
– Что вам нужно от меня? – спросила Патрунова, окинув взглядом статного мужчину.
– Скажу сразу, я не шантажист, я – офицер и друг Натальи Алексиной, – чтобы снять напряжение, в доверительном тоне начал он.
«Хахаль, значит», – подумала Патрунова.
– Не знаю, кому понадобилось собрать весь этот навет на вас, но я это выясню. Добавлю, что в наших силах уничтожить компрометирующий вас материал. В связи с этим у меня к вам серьезное предложение…