— Я не знаю, почему все это сделала! — зарыдала Мила, скомкав одеяло и уткнувшись в него носом и ртом. — Это было наваждение!
— А Гуркину ты выболтала, что Листопадов тебя охраняет! — добила ее Ольга. — Теперь твой поклонник постоянно звонит мне и пытается выяснить, что у тебя происходит. Довольна? Ну?
— Боже мой! Я падшая женщина! — ревела Мила, не жалея одеяла.
— Надеюсь, та пала не с моим мужем? — с подозрением спросила Ольга.
— Я ничего не помню!
— Николая я простила, — сообщила сестра почти нормальным тоном. — Ладно, прощу и тебя. Видимо, твои страдания как-то влияют на мои гены, не могу спокойно слышать этот рев.
— Так твой муж жив? — выпрастываясь из одеяла, радостно воскликнула Мила, ожидавшая, что скоро услышит ни больше ни меньше, как о дне похорон Николая.
— Он сказал, что ничего не сделал. Что это ты его прижала к стенке. Честное слово, я бы ему не поверила, если бы своими глазами не видела, как ты кидаешься на Гуркина. Это выглядело так отвратительно! Ты кусала его за галстук, он бегал кругами, а ты бегала за ним, отплевываясь клочьями…
— Ольга! Наверное, меня опоили! — внезапно догадалась Мила и проворно поднялась на ноги. — Я просто не могла выделывать все эти вещи, находясь под мухой. Ты когда-нибудь видела, чтобы я при всех так бесчинствовала?
— Честно говоря, нет, — заинтересовалась новой версией происходящего Ольга. — А чем тебя могли опоить? И, главное, кто? Вспоминай, что ты вчера употребляла?
Мила напыжилась, пытаясь сообразить, что же она пила.
— Орехов, как только мы приехали, заставил меня выпить целый бокал красного.
— Орехов? Интересно… У нас ведь уже была версия, что ты возила для него наркотики через границу.
— А перед этим, еще дома, я выпила две таблетки. Одну без спросу взяла в квартире соседки снизу, Капитолины Захаровны, а вторую, тоже без спросу, вытащила из пиджака Андрея.
— Может быть, одна из этих таблеток была наркотиком? — предположила Ольга.
— Ольга, мне нужно попить! — заскулила Мила, устремившись на кухню. Сестра потопала за ней, задумчиво пожевывая нижнюю губу.
— А что, если главный наркоделец — это Капитолина Захаровна? — внезапно воскликнула она. — Я сто раз читала в книжках про инвалидов — главарей мафии. Их никто не подозревает, потому что они парализованы и вообще такие с виду бедняжки. И только в конце выясняется их подлинная сущность!
— Точно, — мрачно подхватила Мила, залпом проглотив чашку воды из-под крана. — Капитолина Захаровна орудует вдвоем о медсестрой Жанной. У той и внешность подходящая — сущий ангел, только крылышки присобачить. Кстати, Гуркин от нее без ума.
— Ты за это изгрызла его галстук?
— Ольга, я не ревнива. Говорю тебе, это было какое-то зелье.
— А что, если Орехов решил приворожить тебя? — ахнула Ольга, сверкая глазами. — Сходил к какой-нибудь бабке, и та всучила ему жидкость, которую Илья подлил в то самое вино?
— Ну да.
— Что — ну, да? Он ведь хотел вернуться? Хотел?
— Мало ли, чего он хотел, — проворчала Мила. — Оставь свои романтические сопли. Если это что и было, то наркотик, а не приворотное зелье. Меня так заглючило — не приведи господи. Впрочем, ты сама видела. Если уж меня потянуло на Николая… Как ему в глаза теперь смотреть? Слушай, а что, если наркотик был у Гуркина в кармане? Замаскированный под таблетки? Я проглотила таблетку, а ведь он не знал. Он хотел отпаивать меня чаем! Сказал, что не надо мне пить ничего обезболивающего. Это несмотря на то, что у меня началась жесточайшая мигрень!
— Милка, ты так рискуешь! — покачала головой Ольга. — Надо срочно заявить в милицию. Срочно. Или взять денег у папы. Ну, на коммерческую команду сыщиков. Мы с тобой уже это обсуждали! Но лучше все-таки в милицию.
— И слышать не хочу! Меня сразу посадят за поганки. Хотелось бы тебе оказаться в каталажке и месяцами ждать, пока следователи чего-нибудь нароют в твою пользу? А если они не захотят? Если станут меня подозревать? Меня вообще сошлют в Сибирь!
— Ну, как хочешь, — сказала Ольга, поднимаясь. — Я уезжаю. Не могу жить только твоей жизнью. Теперь, когда Николай знает, сколько мне лет, я должна особенно тщательно следить за своей внешностью.
— А где мой Листопадов? — неожиданно спохватилась Мила, озираясь так, словно Листопадов был собакой, которая обычно болтается под ногами.
— Не знаю, не знаю. Вероятно, где-то прячется. Может быть, в подъезде, может, на балконе. Позвони Глубоководному и спроси. В конце концов, если уж он валяет ваньку, так пусть делает это как следует. Требуй у него отчета. Что-то же он должен рассказать тебе о ходе расследования! Даже если он расследует на самом деле не для тебя.
Проводив Ольгу, Мила бросилась к холодильнику заедать вчерашние приключения. К счастью, внутри хранилось много сладкого, что ненадолго ее утешило. Перед тем, как засовывать очередную сладость в рот, она тщательно проверяла, не нарушены ли упаковки. Потом, исполненная энтузиазма, прибралась на кухне, приняла душ и приготовила все для создания знаменитой бабушкиной мази. Почистила добытые с риском для жизни корешки и разложила на столе другие заготовленные заранее ингредиенты.
Волшебной мази получилась целая кастрюлька, и Мила с удовлетворением поставила ее на подоконник остужаться. На ее объявление о продаже баночек до сих пор никто не откликнулся, поэтому пришлось озаботиться еще и подходящей тарой. «Надо продавать дорого и маленькими порциями. Тогда будет полный шоколад», — подумала она, искренне веря в успех.
В дверь позвонили — три коротких резких звонка. Никто из ее знакомых так весело к ней не просился. Неслышно подкравшись к двери и заглянув в глазок, Мила увидела на лестничной площадке совершенно неожиданную гостью. Это была Леночка Егорова, супруга сбежавшего ореховского партнера. Прежде они с Милой часто встречались как жены бизнесменов, владевших одной фирмой. До дружбы дело не дошло, до вражды, к счастью, тоже. «Может быть, Егоров отколол номер и вернулся?» — подумала Мила и распахнула дверь.
— Леночка! Какими судьбами? — воскликнула она, делая щечки булочками. — Заходи, заходи, раздевайся.
— У тебя найдется для меня полчаса? — поинтересовалась та, внимательно озираясь по сторонам.
— Конечно. Не беспокойся, я одна.
Леночка Егорова была крашеной блондинкой с почерневшим пробором и наполовину умершей «химией». Жесткие кудельки уныло свисали с ее головы, устав надеяться на лучшее. Она была из тех женщин, которые бестрепетно сочетают плохой маникюр с золотыми кольцами и шикарные туфли с поехавшими колготками. При этом имела замечательную мордочку. Мужики сбегаются к таким, стоит им только постучать ладонью по бедру. Круглый обиженный ротик в мгновение ока умел превращаться в узкую извилистую щель, через которую слова цедятся по одному; Сейчас, однако, Леночка явно пребывала в хорошем настроении и губки держала бантиком.