– Верно, – сказал полковник. – Но если они сосредоточены и защищены, их орудия могут причинить огромный ущерб, а в Семнадцатой таких целая куча.
– Почему Семнадцатая? – спросил Гарри. – Они довольно далеко.
– Между ними и областью вторжения ничего нет. Нам надо сосредоточиться на центре, но много беспокойства вызывает периферия. Мы не можем отвлекать большие силы от главного удара, но собираемся провести ряд диверсий. Этим-то вы и займетесь. Конечно, их черт знает как бомбили, но, сами знаете, разбомбить рассредоточенные бронированные силы трудно, и это может ничего не дать. Мне поручили доложить о Семнадцатой СС Объединенному командованию: Эйзенхауэру, Теддеру и Беделлу Смиту. Задание я выполнил. Узнал почти все, что можно узнать о вновь сформированной – или переформированной – дивизии. Поскольку наши командующие всю жизнь провели в армии, их очень интересуют детали. Они говорят им так же много или даже больше, чем любому офицеру разведки, которым я вроде бы и являюсь. На самом деле, – задумчиво сказал он, – в реальной жизни я был химиком.
Командующих чрезвычайно занимает эта дивизия. Мы не очень много можем сделать – в том числе и вы, – потому что мы так растянуты. Как я их проинформировал… Я должен сказать вам вот что. На эмблеме Семнадцатой изображен сжатый железный кулак. Потому что это дивизия Гёца фон Берлихингена, названа в честь немецкого рыцаря, который пользовался железной рукой после того, как настоящую руку ему отрубили. Командование хотело узнать об этом побольше, и я рассказал им все, что знал, в том числе что их девиз Leck mich am Arsch, что значит «Лижите меня в задницу». Откуда это взялось? – спросили меня. Я знаю только, что это сокращение фразы, которую вроде бы сказал этот рыцарь: Er kann mich im Arsche lecken, то есть: «Он может полизать мне задницу». И вот Айк [125] , не поднимая головы от бумаг, спокойно говорит: «По крайней мере, они эти верно поняли». – «Прошу прощения?» – спрашивает Теддер, до которого, как и до других англичан – их там много, – не доходит американское значение [126] . Айк смотрит на него поверх очков для чтения и говорит: «Вы чертовски правы, мы будем лизать ему задницу, не так ли, Битл?» На что Беделл Смит отвечает: «До самого Берлина, Айк». И Айк говорит: «А как доберемся до Берлина, будем лизать задницу Гитлеру, и я буду первым в очереди». Было так, словно кто-то прошелся по комнате и нанес каждому англичанину тяжелый удар дубинкой по голове. Они были похожи на рыб, бьющихся о палубу. А потом адмирал сэр Бертрам Рамсей говорит: «Насколько я понимаю, Айк, мы говорим не в буквальном смысле». Айк думает, что Рамсей имеет в виду его личное боевое участие в отношении Гитлера, которое он и подразумевал, и говорит: «Может, и нет, но если бы у меня был шанс, я бы им воспользовался, и не думаю, что был бы в итоге разочарован».
– Должно быть, то еще получилось совещание, – сказал Гарри.
– Да, – продолжил полковник. – То еще. И свелось к тому, что вы столкнетесь с Семнадцатой танково-гренадерской дивизией СС имени Гёца фон Берлихингена «Лижите меня в задницу».
– Все семеро? – спросил Райс, солдат из Огайо, адвокат. – Не слишком ли это для них?
– Мы хотим замедлить их продвижение на север, навстречу нам, но мало что можем сделать для этого, учитывая, что основной упор приходится на береговой плацдарм. Мы надеемся запутать их и задержать, разорвать коммуникации, создать впечатление, что у нас есть воздушно-десантные войска неподалеку. По крайней мере, мы лишим их уверенности, перережем телефонные линии, взорвем кое-какие мосты и пустим под откос несколько поездов.
– Разве этим не занимаются маки и Управление стратегических служб? – спросил Гарри.
– Мы не можем в достаточной мере координировать наши действия с маки. Глупо, я знаю. Коалиционная политика. Во всяком случае, это не главное. Мы хотим, чтобы немцы увидели там наших десантников, доложили об униформе, увидели нашивки.
– Если они увидят наши нашивки, сэр, – сказал другой десантник, – то вскоре будут мертвы – или же убьют нас.
Полковник ответил не сразу, но наконец был вынужден сказать:
– Люди увидят, мирные жители. У немцев есть бинокли. Может, вы освободите одного-двух пленных, чтобы они могли об этом доложить. И скажу вам чистую правду. Если вас убьют, вы и тогда принесете пользу.
– Прошу простить, но мы от этого не в восторге, – сказал Райс. – Надеюсь, вы тоже.
– Сэр, – вставил Гарри, – они, как только разберутся, направят против нас семерых бог знает что, и тогда нам конец.
– Не направят.
– Почему?
– Это не пехотная операция, это диверсия и отвлекающий маневр. Вас сбросят в пяти милях друг от друга. Каждый из вас будет работать самостоятельно. Они будут искать формирование, но вы будете по отдельности. Нанеся удар, бегите. Скрывайтесь в лесу, если попадется. Прячьтесь под бревном. Поля там перемежаются непроходимыми зарослями. Заройтесь в них, и вы будете невидимы, сколько пожелаете.
– А в чем хорошая новость, сэр? – захотел узнать другой солдат.
– Вам не понадобится брать свои «Эврики» или что-то подобное. Вам не надо держаться какой-либо конкретной точки. Как только приземлитесь, вам не придется торчать на одном месте, пока не убьют. Вы можете перемещаться. Вместо оборудования для ориентирования и маркировки возьмете дополнительные боеприпасы, продовольствие и взрывчатку. Если будет возможность, устройте что-нибудь зрелищное.
– Что-нибудь зрелищное?
– На ваше усмотрение. Хотя я большую часть своего времени провожу на совещаниях и в подготовке приказов, мне всегда хотелось самому взорвать поезд с боеприпасами или хотя бы грузовик. Что-нибудь да найдете. Мы выбрали вас, потому что вы умеете и любите работать в одиночку. Это необычно. И вы не единственные.
– Кто еще?
– Вам знать не полагается.
– Не похоже, чтобы было целое подразделение, которое…
– Не могу сказать, – сказал полковник, обрывая обсуждение. – Завтра пройдете инструктаж, получите карты и пароли. Можете взять или поменять любое оружие и снаряжение, какое вам понадобится. Выполнив свои предписания или продолжая их выполнять, продвигайтесь на север. В конце концов мы с вами встретимся.
– Полковник, – сказал Гарри. – Как разведчики, мы действуем самостоятельно. Но когда наше отделение приземляется, мы собираемся вместе, чтобы сражаться. Мы всемером взаимно дополняем друг друга и были вместе с самого начала. Было бы гораздо эффективнее, если бы мы работали именно таким образом.
– Не в этот раз, капитан. Удачи.
Гарри ожидал того дня, когда, как это было в Северной Африке, дивизия соберется всеми своими тысячами решительно настроенных и хорошо обученных солдат и, почти не переговариваясь, выстроится в очередь для посадки в самолеты, стоящие в сумерках. Парить над пустынями и морями, а затем падать, не зная, куда и как приземлишься, сначала с большой скоростью, а затем медленно и беззвучно прямо во вспышки войны – такие вещи наэлектризовывали чувства как ничто другое.