Как я и думал, завоевать Риту оказалось не так-то просто. Только на третий день после нашего объяснения она согласилась стать моей. Она стыдливо попросила меня пройти в ее комнату, но так, чтобы никто этого не заметил. И вот одним прекрасным утром, без всяких объявлений с нашей стороны, как-то совершенно естественно и само собой, наша любовь оказалась очевидной для всех, и я, как и подобает в таких случаях, вступил в права хозяина гостиницы.
Мы были беспредельно счастливы. Передо мной открывалась новая, семейная жизнь. Я, изгой, беглый французский каторжник, бывший обитатель сточной канавы, ныне имел свой очаг, жену, прекрасную телом и душой. Наше счастье омрачало единственное обстоятельство: я был женат, там, во Франции, поэтому не мог сочетаться браком.
Любить, быть любимым, иметь свой дом – о Боже, как Ты милостив ко мне!
Авантюристы всех мастей, скитающиеся по дорогам и морям, те, для кого приключения стали неотъемлемой частью существования, как хлеб и вода для простых смертных, люди, летающие по жизни, словно перелетные птицы, городские бродяги, рыщущие днем и ночью по грязным улицам трущоб, наводняющие парки, слоняющиеся по богатым кварталам, в любую минуту готовые стянуть все, что плохо лежит, шалые анархисты, ежеминутно посылающие проклятия системе, которая, по их мнению, наглеет день ото дня, освобожденные зэки, солдаты в увольнении, бойцы, вернувшиеся с фронта, все, кто в бегах или в розыске, кого ищут, чтобы бросить в застенок и уничтожить, все, да, все без исключения страдают оттого, что в то или иное время оказываются обделенными своим очагом, а когда Провидение предлагает им этот очаг, они входят туда, как вошел я, с обновленной душой, исполненные любви, готовые отдать ее всю без остатка и столько же получить взамен.
Вот и я, как простой смертный, как мой отец и мать, как мои сестры и все мои родственники, да, вот и я наконец обрел свой очаг, а у очага – любимую.
Только такая исключительная женщина, как Рита, могла полностью изменить мой жизненный уклад, перевернуть все мои взгляды на бытие и стать поворотной вехой в моей жизни.
* * *
Во-первых, она, как и я, прибыла в Венесуэлу, совершив побег. Не из мест заключения, не из тюрьмы, но все же побег.
Полгода назад она вместе с мужем приехала из Танжера. Три месяца спустя муж оставил ее, умчавшись на поиски счастья за три сотни километров от Маракайбо. Она не захотела последовать за ним, и муж бросил ее и гостиницу. В Маракайбо жил брат Риты, коммерсант. Он постоянно находился в разъездах.
Она рассказала мне свою жизнь, и я слушал ее очень внимательно, стараясь ничего не пропустить. Моя принцесса родилась в бедном квартале Танжера. Мать ее, вдова, мужественно воспитывала шестерых детей: троих мальчиков и трех девочек. Рита была последним ребенком.
С раннего детства улица была ее домом. Рите не сиделось в двух комнатах, где ютилась семья из семи человек. Ее настоящим домом был город с его парками, базарчиками; наполнявший его люд пил, пел и кричал на всех мыслимых языках. Ее сверстники и жители родного квартала звали босоногую девчонку Рикитой. Со своими друзьями, похожими на резвую стайку воробьев, она чаще порхала на пляже или в порту, чем сидела в школе. А еще она умела за себя постоять, когда ее пытались вытолкнуть из длинной очереди за водой у колонки. Принести большое ведро воды для матери было ее обязанностью. Только в десять лет она согласилась надеть на ноги туфли.
Ей все было интересно. Ее живой и любознательный ум пытался постичь все вокруг. Она могла часами сидеть в кругу зевак, внимающих былям и небылицам сказочника-араба. В конце концов ему это надоело. Какая-то девчонка все время сидит в первом ряду, слушает, а платить не желает. Возмущенный подобной настырностью, араб боднул ее головой. С тех пор она всегда садилась во втором ряду.
Она знала немного, но это не мешало ей мечтать о таинственных странах, откуда приходят эти большие корабли со странными названиями. Уехать, путешествовать было самой большой ее мечтой, неуемной страстью. Она никогда ее не оставляла. Но у маленькой Рикиты имелось свое, особенное ви́дение мира: Северная Америка и Южная Америка для нее были Верхней и Нижней. Верхняя Америка – это сплошь один Нью-Йорк. Люди там богатые, и все они – киноартисты. В Нижней Америке живут индейцы, которые предлагают вам цветы и играют на флейте. Там не надо работать, потому что все делают негры.
Но гораздо сильнее шумных базарчиков, погонщиков верблюдов, сказочников-арабов, загадочных женщин под паранджой, бурлящего порта ее притягивал цирк. Она была там два раза. Первый раз пролезла под парусину шатра, а второй раз – благодаря старому клоуну: тронутый видом красивой босоногой девчонки, он взял ее с собой и усадил на лучшее место. Цирк! Она хотела уехать с цирком, он притягивал ее словно магнит. Настанет день, и она будет плясать на канате, делать разные пируэты и срывать аплодисменты. Цирк направлялся в Нижнюю Америку. Как бы ей хотелось уехать вместе с ним! Уехать и стать богатой. Вернуться и привезти семье много денег.
С цирком она никуда не поехала, зато уехала с семьей. Правда, совсем недалеко, но все равно это было настоящее путешествие. Они поселились в Касабланке. Там и порт крупнее, и пакетботы больше. Но мечта уехать еще дальше, как можно дальше, не покидала Рикиту.
Ей исполнилось шестнадцать. Теперь она носила красивые короткие платья, которые шила сама, поскольку работала в магазинчике «Французские ткани». Хозяйка магазина часто делала ей подарки – отрезы на платье. Но мечта о путешествиях продолжала расти. Да и как же ей было не расти, когда магазинчик стоял рядом с бюро знаменитой авиакомпании «Латекоэр»! В магазин частенько захаживали летчики. И какие! Мермоз, Сент-Экзюпери, писатель Мимиль, Делоне, Дидье. Они были красивы, но главное – это были великие и смелые путешественники. Она знала их всех, они ухаживали за ней. Иногда она позволяла себя поцеловать. Но не больше. Ни-ни! Она куда как умна! Но зато в каких замечательных путешествиях побывала она с ними в небесах, слушая их рассказы и лакомясь в соседней кондитерской. Они все ее очень любили, опекали и делали скромные, но дорогие для нее подарки. Они посвящали ей стихи, некоторые даже были опубликованы в газете «Ла Вижи».
В девятнадцать она вышла замуж за оптового поставщика фруктов в Европу. Они много работали. Родилась дочурка. Они были счастливы. У них было два автомобиля, жили они с комфортом, и Рита могла без ущерба для бюджета помогать своей матери и родным.
Два раза кряду два судна пришли в порт назначения с гнилыми апельсинами. Потеря двух грузов подряд означала катастрофу. Муж оказался по уши в долгах. Чтобы рассчитаться с кредиторами, потребовались бы годы. Поэтому он решил улизнуть в Южную Америку. Уговорить Риту было нетрудно. Разве откажешься совершить с мужем чудесное путешествие в страну, где текут молочные реки с кисельными берегами, где золото и алмазы гребут лопатой, а нефти хоть залейся?! Дочку решили оставить с матерью Риты, а сама Рита, увлеченная идеей предстоящего путешествия, стала терпеливо ждать посадки на большой корабль, о котором говорил муж.
Вместо пакетбота они оказались на рыболовном судне двенадцати метров в длину и пяти с половиной в ширину. Капитан-эстонец, смахивавший на пирата, согласился доставить их без документов в Венесуэлу. С ними отправлялась еще дюжина «подпольщиков». Стоимость – пять тысяч франков в пересчете на нынешний курс. Таким образом, в кубриках команды на этом старом рыболовном судне собрались десять испанских республиканцев, удиравших от Франко, один португалец, бежавший от Салазара, две женщины – немка лет двадцати пяти, настоящая кобыла, любовница капитана, да толстуха-испанка, жена судового кока Антонио. Грязь и теснота несусветные.