Жаркий взгляд снова скользнул вниз, и у Рота вырвался гортанный звук, который вновь поверг меня в сладкую дрожь.
– Черт, Лейла, я…
У него как будто иссяк запас слов, и меня это приободрило, пока я стояла, застывшая, с трясущимися руками. Он явно был впечатлен, и это меня тронуло, отчего некоторые части тела налились тяжестью.
Ноги понесли меня к нему, но едва не подкашивались от слабости. Чем ближе я подходила, тем сильнее чувствовала исходящее от него напряжение. Он словно оцепенел, зрачки его глаз слегка расширились, когда я, чуть дыша, положила руки ему на грудь. Жар его кожи проникал сквозь ткань рубашки, и я чувствовала, как вздымается его грудь от тяжелого дыхания. Я привстала на цыпочки, прижимаясь к нему всем телом.
Мне не пришлось ни о чем просить.
Рот уже нашел мои губы, и хотя идея поцелуя принадлежала мне, он поразил меня страстью, с которой откликнулся на мой призыв. Даже смешно, что я пыталась его соблазнить – впрочем, сейчас я уже ни о чем не думала. Как только наши губы встретились, я полностью отдалась во власть ощущений – наслаждаясь его теплом и вкусом, прислушиваясь к грохоту собственного сердца, когда Рот обнял меня за талию и приподнял, поставив на свои голые ступни. Другой рукой он обхватил мой затылок, и мы целовались, целовались по-настоящему, «с болтиком». Между нашими телами не осталось и миллиметра свободного пространства. Я обвила его шею руками, и мои пальцы скользили сквозь мягкие пряди волос.
Рот вдруг оторвался от моих губ. Его дыхание стало рваным, он впился в меня взглядом, и я каждой клеточкой чувствовала его возбуждение.
– Не могу поверить, что я это говорю, но мы… нам нужно притормозить.
Мои губы опухли, кожа зудела, сердце рвалось из груди.
– Я… я не хочу тормозить.
Его глаза вспыхнули ярким рыжим огнем, и он крепче прижал меня к себе.
– Лейла…
– Я не хочу останавливаться. – Натянутая, как струна, я выпалила: – Я не хочу тормозить! Я хочу скорее. – Как только у меня вырвались эти слова, мне захотелось надавать себе по губам. – Я имею в виду, я хочу…
– Я понимаю, о чем ты, – произнес он низким голосом. – Черт, еще бы мне не понять.
С трудом сглотнув, я снова потянулась к его рту, но он остановил меня, придержав за плечи. В замешательстве я почувствовала, как нарастает во мне смущение.
– Я… не понимаю. Ты не хочешь?
– Это серьезный вопрос?
– Да.
Одной рукой он приподнял меня еще выше, пока наши тела не слились в одно целое.
– И какого ответа ты ожидаешь?
Меня накрыло жаркой волной, но не смущения или стыда, а волнения от близости его тела.
– Я… я думаю, что ты тоже хочешь.
– Ничего другого я так не желаю. Лейла, я хочу тебя. Хочу так сильно, что всякий раз, оставаясь наедине с тобой – черт, даже находясь поблизости, – мне приходится сдерживать себя изо всех сил. Одна лишь мысль о том, чтобы обладать тобою, сводит меня с ума, и ничего с этим не поделаешь, – хрипло произнес Рот, и я задрожала от пылкой искренности его слов. – Но я хочу этого только при условии, что ты готова. Середина меня не устроит, никаких «может быть». И я буду ждать сколь угодно долго.
Я застыла в изумлении – потрясенная его ответом, настолько недемоническим, насколько и не свойственным парням любой породы.
В самой глубине души я знала, что еще не вполне готова к этому шагу, что моя поспешность вызвана лишь страхом перед завтрашним днем, который может разлучить нас навеки. Я торопилась, потому что боялась упустить единственный шанс, и это, конечно, не причина, чтобы возводить наши отношения на новый уровень. Но те слова, что он произнес, стерли все мои сомнения. Не волнение, неизбежное в такие минуты, но любые тревожные мысли и подозрения.
Я была готова.
Потому что он не хотел спешить. Он хотел ждать. Хотел, чтобы я сама приняла решение.
Моя рука уже не дрожала, когда я накрыла ладонью его щеку, и мой взгляд был твердым, когда я заглянула в его глаза.
– Я готова, Рот.
Он на миг закрыл глаза.
– Лейла. – Мое имя прозвучало отрывисто, почти грубо. – Я не святой. Ты это знаешь. Я хочу…
– Я не хочу, чтобы ты был святым. Будь таким, какой ты есть, – прошептала я, скользнув большим пальцем по его нижней губе. – Я люблю тебя и хочу этого.
Он, казалось, перестал дышать, пока тянулись эти мгновения между нами.
– Ты уверена?
– Да. – И я кивнула для пущей убедительности.
Последовала долгая пауза, прежде чем Рот очнулся и улыбка озарила его лицо. Не широкая, до ушей, но робкая и оттого еще более интимная, она сразу проникла в мое сердце. А потом он поцеловал меня.
Соединение наших губ принесло мне целую гамму новых ощущений. Почти невесомый, исполненный нежности, это был поцелуй благоговения. Я даже не знала, что так можно целовать. Но вот его губы снова вернулись, и мои губы раскрылись, с радостью встречая его, и мы будто вырвались за пределы физической близости.
В этом поцелуе я чувствовала взаимную любовь, безоговорочное принятие друг друга. В нем слились все наши надежды и мечты, они зазвучали по-новому, усиленные мощными эмоциями. Казалось бы, просто поцелуй, но его было слишком много и все равно не хватало, и это было прекрасно.
Рот снова поднял голову, но на этот раз не для того, чтобы остановить нас. Наши взгляды столкнулись, и в его медовых глазах бушевала настоящая буря чувств.
– Ты заставляешь меня… – Он тяжело сглотнул. – Я начинаю жалеть о том, что у меня нет души, чтобы быть достойным тебя.
Я судорожно вздохнула.
– Ты достоин меня.
Рот задержал мой взгляд, а потом опять впился в меня губами. Он сделал несколько шагов, и, когда мои икры коснулись кровати, бережно уложил меня посредине. Мои руки опустились на покрывало, и мне оставалось лишь любоваться его высокой фигурой.
Он мягко улыбнулся и стянул рубашку, швырнув ее куда-то в сторону, а у меня опять заныло в животе, когда я увидела, как красиво перекатываются его мышцы. Котят на нем не было – скорее всего, прятались где-то в комнате. Хвост Бэмби выглядывал сбоку, и дракон отсыпался на привычном месте.
Он подошел к тумбочке и, схватив маленький пакетик, бросил его на кровать.
– Не знаю, можем ли мы зачать ребенка – что ты, что я. Но думаю, осторожность не помешает.
Мое лицо запылало.
– Предусмотрительно.
Наклонив голову набок, Рот усмехнулся.
– Да. Может быть, однажды мы это проверим.
Наверное, мое сердце остановилось, потому что мыслей о ребенке у меня еще ни разу не возникало. Повзрослев, я решила, что это не для меня, учитывая мое происхождение. Меня убедили в том, что я не способна к деторождению – то ли это генетически невозможно, то ли так предпочитали думать Стражи – не знаю. Но идея когда-нибудь произвести на свет дитя казалась странной, возбуждая и пугая одновременно.