Она уменьшила нагрев под lardons [137] и последовала за ним.

– Ты в порядке?

Его лицо было пугающе бледным.

– Ты понятия не имеешь, что от меня останется, когда ты уедешь.

Она вздрогнула и ударилась о холодное стекло. Какую ужасную тему он затронул!

– Прошло четырнадцать лет с тех пор, как кто-то готовил для меня. То есть, конечно, готовили… главные повара в ресторанах, пытаясь произвести на меня впечатление или убедить, что я должен работать chef-pâtissier у них. Но накормить меня… просто… приготовить что-нибудь для меня, не для того, чтобы кормить их собственное эго… просто… спроворить [138] мне немного пасты, потому что я голоден и ты подумала, что мне бы ее хотелось. – Он обнял Саммер за плечи, сжав слишком крепко.

Теперь Саммер стала темно-красной.

– Я хочу добавить немного crème fraîche [139] . – Возможно, он ожидал чего-то более изысканного. – Ничего особенного.

– Я знаю, что ты собираешься сделать. У меня уже слюнки текут. И это вовсе не «ничего особенного», soleil. Это… да ты и понятия не имеешь, как много это для меня значит.

Глава 28

Снег – из мороженого с полинезийской ванилью.

Эбен [140] – из великолепного темного шоколада. Из него сделаны скалы, которые громоздятся, опираясь друг на друга, и образуют врата, манящие в потусторонний мир.

Капли крови – из четырех зернышек граната, – ведущие к эбеновым вратам [141] .

Люк ощутил прилив адреналина, когда размещал последнее зернышко. Он должен был дать выход своему чувству к Саммер и не потерять самоконтроль, он должен был…

Алюминиевая банка скользнула по столу и остановилась перед ним. Он ошалело поднял взгляд. Саммер. Он был так погружен в мысли о ней, что даже не заметил, как она подошла.

Но она уже уходила, ускользала от него. Нахлынула паника, возникла потребность задержать Саммер, но он должен был контролировать все такие эмоции.

– Саммер.

Люк сохранил голос твердым, и она почувствовала себя пойманной, будто он набросил на нее сеть.

– Выпей это.

Саммер кивнула на банку. Люк посмотрел – спортивный напиток. Такой пьют марафонцы, чтобы пополнить электролиты. О боже. Эмоции захлестнули его, угрожая взорвать. Атомы его тела, которые Саммер уже заставила разлететься по всей вселенной, легкомысленно и счастливо закружились, чувствуя себя свободными, вольными и сияющими…

– Я думал о тебе, – сказал Люк, а Саммер вспыхнула от удовольствия и сделала шаг к нему, одновременно качая головой.

– Ты даже не знал, что я здесь.

Его сердце забилось так сильно, что получало раны, когда ударялось о его стальную броню.

– А это для тебя.

Он повернул к ней недавно изобретенный десерт Blanche-Neige [142] . Не отвергай его. Съешь эти зернышки граната. Не улыбайся, не надо.

Саммер посмотрела на десерт. Секунду она была неподвижна – и затем ее лицо внезапно смягчилось. Она была поражена. Подойдя, она поднесла палец к снегу.

– Ты думал обо мне?

Он вдвинул ложку ей в руку.

– Хочешь узнать, какова ты на вкус? У меня в… – Это было не в голове, а сказать «в сердце» он не мог, будто приемные родители сунули ему в глотку большой кулак и удавили способность говорить. Просто смотри на это. Съешь его. Съешь то, что я не могу назвать. Оно все там. Все. Ведь ты уже съела мое сердце [143] .

– Это… все… я? – спросила она, глядя на десерт.

Ее пальцы медленно сомкнулись на ручке ложки. Лицо Саммер выражало столь недоверчивое восхищение, что Люк не осмелился объяснить ей, что она ошибается – это не она, а он. Холод; темные врата ада; ярко горящие, теряющие надежду красные зернышки граната – все это нужно, чтобы завлечь ее в западню.

– Попробуй, – прошептал он, – и поймешь. – Его рука направила ее ложку через ванильный снег так, чтобы в то же самое время зачерпнуть зернышко граната. – Попробуй это, – повторил он и поднес охлажденную ложку к ее губам. – Оно не очень сладкое.

Насладись. И тогда перестанешь понимать, как ты вообще могла проводить жизнь, не ощущая на языке, как сладок Люк на вкус. И в конце концов ты не будешь способна прожить день без него.

Буйная радость пронзила Люка, когда она полуоткрыла губы и позволила ему вдвинуть ложку ей в рот. Он смотрел, как хлопья холода попадают ей на язык, как к нему прикасается кислый гранат. Это был шепот сладости, снег сахарной королевы. Саммер тихо застонала от изумления.

– Ты сделал этот десерт для меня?

Почему она всегда удивляется?

– Исключительно для тебя.

Что-то промелькнуло в ее лице, будто она оказалась на грани слез.

– Спасибо.

Она съела все до последней крошки, и зернышки граната, и все остальное. С каждым съеденным ею кусочком Люк становился все более голодным, пока наконец не сделал глоток спортивного напитка и чуть не подавился. Не подавился только потому… ну, потому, что она смотрела на него с восхищением, а у него было исключительное самообладание.