– И зачем ты мне нужен? – мрачно прошептала принцесса. – Ты даже подняться не можешь. Да и что ты сделаешь один против целого эльфийского гарнизона? Доходяга.
Мертвец не ответил. Таше даже показалось, что он и не поднялся вовсе, а просто изменил свое положение под действием какой-то странной силы…
В коридоре послышались шаги, и принцесса вздрогнула, испуганно взглянув в соседнюю камеру. Однако мертвец уже не сидел, а полулежал, опираясь боком о стену и почти скрывшись за кучей хлама.
А время шло. Таша тонула в нем, как в болоте. Чем больше раз миска проезжала под решеткой, отсчитывая временные промежутки, тем сильнее становился разрыв с миром. Вынужденное, болезненное, но такое необходимое беспамятство заставляло забывать все и всех. Память стала врагом, скрытым предателем, способным выдать секреты и поставить под угрозу жизни тех, кто стал Таше дорог в этом мире.
Как дикая птица погибает в клетке от тоски, так юная девушка вянет и чахнет в неволе. Тюрьма меньше всего на свете подходит для местопребывания принцесс, пусть и не слишком избалованных, но все-таки нежных и хрупких. Таша похудела и осунулась. Слава богу, зеркал в камере не было и быть не могло. Собственный облик принцессу вряд ли обрадовал бы. Серая кожа, глубокие тени под глазами, волосы…
Волосы Таше обрезал охранник. Она сама попросила об этом. Белые крашеные лохмы давно свалялись в паклю, на макушке отрасли собственные русые волосы. В тюрьме запутанная грива приносила лишь неудобства, да и какой толк в длинных локонах, которыми можно хвастаться лишь перед плесенью на камнях.
Несмотря на весь ужас своего положения, через какое-то время девушка успокоилась. Наверное, в этом заключалось ее умение приспосабливаться к дурным обстоятельствам. Истинное, неподдельное смирение и ожидание мига, когда ослабнет внимание мучителей и приоткроется дверца клетки.
Так и сидела принцесса в глубоком неизвестном подземелье, в компании молчаливого эльфа-охранника и зомби-соседа. Однажды тишину каменного мешка нарушил голос. Таша прислушалась. Похожий на шелест листвы, он доносился из камеры с мертвецом. Принцесса замерла, пытаясь разобрать слова.
– Белый кролик, белый кролик… – шептал во мраке Ташин сосед.
Девушка вплотную подошла к решетке, разделяющей ее и зомби, чувствуя, как пульс отстукивает дробь в висках. Поднявшись в полный рост и натянув цепь, мертвец стоял посреди клетки, повторяя слова и качаясь из стороны в сторону.
– Эй, – окликнула его Таша, – ты слышишь меня, доходяга?
– Я слышу, – бездонные дыры глазниц безошибочно поймали ее взгляд и поглотили его, – я слышу тебя, ребенок, пахнущий молоком и кровью, но еще отчетливее я слышу зов Белого Кролика, что пленил нас.
– О чем ты говоришь, что за кролик? – Таша вцепилась пальцами в прутья перегородки между камерами, не в силах оторваться от пустых глаз и гипнотического свистящего голоса.
– О том, что мы пленники. Навсегда, навеки. Мы сгинем здесь, как сгинули все те, кто томился в этих катакомбах.
Принцесса почувствовала, как все внутри похолодело, а кончики пальцев превратились в льдинки. Она невольно обернулась назад, вглядываясь в соседнюю пустую камеру. Сколько таких клеток еще есть в бесконечном темном коридоре, сколько неупокоенных трупов в них томится…
Словно отвечая Ташиным страхам, тишина подземелья прорвалась утробным болезненным стоном. Он пронесся по воздуховодам и растворился, утонув в каменной холодной тишине. Таша присела и закусила губу, все еще сжимая пальцами прутья решетки и с мольбой глядя на соседа-мертвеца. Тот тревожно водил головой из стороны в сторону, пытаясь определить, откуда исходит звук.
– Что это? – заикаясь, спросила девушка. Стон все еще продолжал звучать в ее голове.
– Это Белый Кролик мучает своих жертв, – мертвец, звякнув цепью, уселся по-собачьи, опираясь на обе пары рук и свесив голову на грудь, – смерть, дитя, здесь всюду смерть.
– Тебе ли бояться смерти? – Таша пришла в себя и решительно поднялась, почувствовав, как страх сменяется гневом, – ты мертвый, доходяга! Неужели забыл?
– Моя смерть не была чистой, но то, что творят в этих подземельях, заповеднее заповедного и темнее темного. Здесь Белый Кролик изливает грязь, мешая ее с кровью своей добычи. Здесь никому нет покоя. Здесь сама тьма дрожит от страха.
Доходяга, как окрестила своего загадочного соседа принцесса, горестно обхватил голову руками. Этот жест был необычен для зомби. Все мертвяки, которых Таша встречала раньше, не проявляли эмоций. Они были холодны и кровожадны, даже Фиро, на мысли о котором девушка наложила табу. Доходяга, казалось, действительно напуган. Хотя его картинная жестикуляция сильно походила на кривляние или грубую пародию на эмоции живого человека.
Через несколько минут ужасный звук раздался снова. Он прозвучал еще громче и надрывнее. Таша бросилась к отхожей яме в углу, и ее вырвало остатками скудной еды. Доходяга же резко вскочил, заметался по камере, гремя цепью и путаясь в ней, а потом зарылся в свою кучу хлама и больше оттуда не показывался.
Ташу трясло, гадкий ком застрял в горле, слезы страха и бессильной ярости душили принцессу. Смрад и грязь, о которых постоянно твердил Доходяга, представились ей очень четко. Таша все бы отдала сейчас, чтобы только больше ничего не слышать. Ни стонов жертв Белого Кролика, ни страшных слов Доходяги. Ей захотелось оглохнуть.
* * *
Небо окрасилось розовым заревом. Красная бахрома побежала по черным краям тяжелых облаков. Мелькнуло белым, четко очертив верхушки сосен за окном и узор на резных перилах балкона. Через несколько минут вдалеке ударил гром.
Нарбелия, путаясь в рассыпавшихся по подушке локонах, металась в своей постели, обливаясь холодным потом.
– Тианар! – прокричала она, срываясь на визг. – Тианар!
Принц разбирал бумаги, сидя в кресле за массивным дубовым столом. Услышав крик, он нехотя обернулся:
– Что?
– Тианар, милый, мне так плохо, – взяв себя в руки, Нарбелия через силу приняла соблазнительную позу и поправила намокшие от пота волосы, – подойди!
Принц встал, раздраженно хлопнул по столу кипой бумаг и резко отодвинул кресло. Скрип царапающих пол железных ножек неприятно полоснул по ушам.
– Ну иди же, твои бумаги подождут, – принцесса плаксиво надула губы и захлопала ресницами.
Закатив глаза, Тианар сел на кровать:
– Что случилось?
– Мне приснилось, что в подземелье кто-то кричал, – Нарбелия нежно коснулась руки возлюбленного, – или показалось…
– Тебе показалось, – отмахнулся принц, – это волки.
Словно в доказательство его слов за окном протяжно и хрипло завыл волк.
– Ненавижу их! – Нарбелия сжала кулаки и скрипнула зубами. – Если бы Эльгина была с нами, эти мерзкие твари не сновали бы по округе. О, Эльгина! Как могла она погибнуть так глупо! Что за негодяй оживил то разложившееся чудище, которое убило великую предводительницу?