– Нет, тут я не спорю, – солидно сказал Дранко, – рация – это вещь. Особенно когда Бублик на месте.
Летчики рассмеялись.
– Что же это, – нахмурился Бауков, – так и будем пятиться? Докуда?
– Знать бы… Единственно – в Москву немец не шагнет. А если и пройдет по Садовому кольцу, то лишь в колонне пленных.
– Хорошо бы…
– Так и будет, Борь, – по-прежнему спокойно проговорил Жилин. – Обязательно. Просто, понимаешь… У немцев за плечами два года войны, они привыкли побеждать. А мы только учимся. Вот только зря вы с таким пренебрежением про отступление толковали. Отступать – не значит драпать. Отступление – это выматывание врага, это постоянные бои, атаки и контратаки. Да, мы оставили Минск. Неприятно? Еще как! Ну так вы вспомните и другое – наши выбили половину немецких танков, если не больше! А сколько самолетов мы с вами спустили? А дальше немцам только хуже будет. Самолеты можно и новые наклепать, а опытных пилотов где наберешь? И будет Гитлер сажать на «Мессеры» зеленую, необстрелянную молодь! Нам же лучше…
Среди пилотов послышались шептания, перебиваемые шиканьями.
– Хватит шипеть, – усмехнулся Иван. – Давайте членораздельно.
– Да тут… это… – замялся Аганин. – Вот… как бы… А чего вы, товарищ командир, в комэски пошли, с генеральским-то званием?
– Товарищ Сталин назначил. Да, я был заместителем наркома обороны и главнокомандующим ВВС, а теперь в самом низу. Поделом. Я на том посту больше глупостями занимался, вот и расплачиваюсь. Но лучше, знаете, быть живым комэском, чем расстрелянным генералом.
– Вон оно что… – затянул Маркелов.
– Оно самое, Сергей, оно самое. Ну, звания меня никто пока не лишал, а должности от меня не уйдут. Так, все, мужики. По самолетам!
Моторы еще не остыли и гудели ровно.
«Мигарь», правда, не очень-то и хотел взлетать – две «сотки» и шесть «РС-82» тянули к земле. Разогнавшись, истребители поднимались в небо, убирая шасси и набирая высоту.
Пролетая над Смоленском, Жилин подумал, что этот старинный город теперь пострадает куда сильнее. И по его вине.
Нынче оборона Смоленска выстроена куда грамотнее, и ПТО устроит горячую встречу танкам Гудериана. Будут уличные бои, и бомбежки, и артобстрелы…
Иван вздохнул: на войне как на войне. Но Могилев держится!
Немецкая 3-я танковая дивизия Моделя пыталась прорваться к городу с юга вдоль Бобруйского шоссе, но была отбита с большими потерями – именно здесь держал оборону полковник Кутепов, командующий 388-го стрелкового полка 172-й дивизии.
На следующий день 3-я танковая дивизия снова атаковала «кутеповцев», и те снова отбросили немцев, поддержанные артиллерией и авиацией.
И все же к 22 июля Могилев был блокирован танками Моделя и элитным полком «Гроссдойчланд». Части 13-й армии под командованием генерал-лейтенанта Ремезова [31] – 61-й стрелковый корпус и 20-й механизированный – попали в окружение.
Боеприпасы подавались самолетами, Могилев, как требовала Ставка, становился вторым Мадридом.
Начались уличные бои, противник рвался к железнодорожному вокзалу и аэродрому Луполово. 23 июля советские войска перешли в наступление на Смоленской дуге.
21-я армия наступала на Быхов, где и соединилась с осажденными, прорывая блокаду [32] . Оборона Могилева отвлекала более пяти пехотных дивизий противника, а 21-я армия под командованием генерал-лейтенанта Ефремова не только сковала большие силы немцев, но обеспечила левый фланг 28-й армии генерала Качалова и выход на Днепр, к мосту.
Немецкая пехота штурмовала Могилев при поддержке танков: 7-я пехотная дивизия атаковала советские позиции вдоль Минского шоссе, 23-я пехотная наступала по Бобруйскому шоссе, а в район Борколабово, к Гомельскому шоссе, была переброшена 78-я пехотная дивизия.
Из Франции перевезли 15-ю пехотную дивизию Вермахта, южнее города подошла 258-я пехотная. Плюс 3-я танковая дивизия.
Напор, однако. Штурм и натиск.
Жилин усмехнулся, вспоминая вчерашние штабные посиделки.
Сегодня 27 июля с утра, и в той реальности, которую он помнил, это была грустная дата.
«Печалька!» – как говорил его зять.
В этот самый день советские войска оставили Могилев – вопреки воле Ставки. А что будет теперь?
Иван не верил, что удастся удержать Могилев, да и не в Могилеве дело – основные силы 3-й танковой группы Гота продавливают оборону 19-й [33] и 20-й армий в районе Витебска.
А 2-я танковая группа Гудериана форсирует Днепр, обходя Могилев двумя клиньями.
«Быстроходному Гейнцу» противостоят 13-я, 16-я, 20-я, 21-я армии и остатки 4-й.
На «папашу Гота» давит еще одна армия, 22-я, не пропуская немецкие танки к Невелю – она, хоть и оставила Полоцк, но не была рассечена и в полуокружение не попала, как тогда.
Но сдержит ли 22-я натиск немецкого 57-го мотокорпуса?
Ну, не сдержит, так потреплет основательно…
А Гейнца притормозят за Днепром.
Надо притормозить.
– Группа, внимание! Атакуем!
Танки, ползущие рядом с дорогой, сверху казались игрушечными. Правда, спаренные зенитки, что ставили заградительный огонь, палили не по-детски.
Эскадрилья красиво сорвалась в пике, расходясь веером.
Жилин кривил губы в довольной ухмылке – самолет несся с горки ровно, без намека на тряску, как планер.
Земля немного вращалась впереди внизу.
Иван нажал кнопку бомбосбрасывателя – самолет качнуло, освобождая от двух центнеров, – и на выходе из пике, выпустил «эрэсы».
Одна из бомб угодила-таки по танку, и парочка реактивных снарядов, кажется, тоже. Взрывов и пламени хватало – все пилоты отметились. Восемнадцать «ФАБ-100». Пятьдесят четыре «РС-82».
Вполне достаточно, чтобы устроить фрицам ад, маленький, но вполне себе кромешный.
– Группа, внимание. Уходим.
– Командир! «Мессеры» с запада! Восемь штук!
– Я – «Москаль». Атакуем все!
…Еще 10 июля начала выгружаться 19-я армия Конева, занимая Витебск и опережая немецкую 20-ю танковую армию.
Железнодорожный мост через Западную Двину был взорван.
Чтобы остановить продвижение немцев на Витебск, советское командование нанесло по наступающей группировке противника мощный удар силами двух свежих мехкорпусов, 5-го и 7-го, из состава 20-й армии Западного фронта.