— Я когда-нибудь тебя подставлял? И ты хочешь, чтобы я не рассказывал ментам о своих догадках. Я просто умею думать, и, поверь ты мне, они тоже. Так что…
— Что мне делать? — перед моими глазами мелькали ужасные картины обвинения и ареста.
Кристофер повел бровью.
— Ну, посидишь немножко в камере без душа, отдельного туалета и привычной тебе еды. Обнаженной спать уже не получится, да и фланелевые простыни здесь вряд ли есть. О косметике тоже можешь забыть. Зато здесь есть скрипучие кровати и, я слышал, тут довольно стильная серая одежда. Ты же любишь серый… К тому же компания может быть неплохой. Честно буду носить тебе передачки и говорить комплименты по телефону, а то ты здесь их нескоро услышишь.
— Крис… — простонала я.
— А еще я могу сказать, что той дамой, с которой я провел вечер и… ночь, была ты, — прошептал он мне на ухо и встал с места.
— Зачем? — спросила я, еще не избавившись от картины, которую описал мне Крис. — Ты же ничего не делаешь просто так.
— А может мне приятно, что такая независимая девушка все-таки может немного зависеть от меня, — ухмыльнулся он.
Я нахмурилась.
— Подумай, — он подмигнул мне. — Меня еще не вызывали на допрос. Скорее всего, я пойду последним. А вино мы с ней пили в достаточно людном ресторане «Вестфалия» до половины первого ночи. Потом поехали ко мне. Туда и назад — ездили на пойманных по дороге такси. Ее внешность схожа с твоей. Если уж и спросят, в чем ты была, — скажешь, что в черном бархатном платье, которое я тебе подарил. Если добавишь, что в ресторан мы поехали сразу после работы, в половине восьмого вечера, и то, что водителей такси и марки машин запомнить не удалось, — у тебя будет прекрасное алиби. Вернее, у нас обоих. Дай мне знать, если скажешь так, как я тебе посоветовал.
Кристофер отошел в другой конец коридора, оставив меня в полном замешательстве. Сначала мне одолжение делает Юля, теперь Кристофер. Такими темпами я скоро буду обязана четверти города, в котором живу.
Но почему? Почему так паршиво сложилась ситуация?! Я же ничего плохого не делала. Я была обыкновенным владельцем одной фирмы и учредителем другой. Вложила деньги в развитие бизнеса. Так многие делают!
А может быть так, что мне мстят старые враги? Уж слишком изощренно… Да, я понимаю, что в свое время многим насолила, разоблачив одну аферу. Но это было семь лет назад. Компания называлось ИП «Инфанти». Директор на пару с главным бухгалтером отмывали деньги весьма топорным способом. Только слепой мог не заметить, что там что-то неладно. Ну и я, как добропорядочная гражданка, пожаловалась кому надо.
Скверно?
Возможно.
Только их никто не просил вмешивать меня в свои темные делишки.
Тут еще это убийство!
Как все некстати! Я вздохнула.
А если Кристофер блефовал? Если у милиции ничего нет на меня? Ведь нашей ссоры с Максимом могли и не слышать. Но, с другой стороны, ссору по телефону слышала Юля. Она-то молчать не станет.
«Смотри, как бы не случилось чего…» — прозвучали в моей памяти слова Ирины Андреевны.
И тут мне словно дали пощечину.
Ирина знала что-то. Да и эта ее осведомленность о шести процентах акций. И она, как главный бухгалтер, должна была быть в курсе того, что происходило. Может, ей платили за молчание. Вот только кто?
Сплошные вопросы — и ни одного ответа.
Мои размышления прервал голос, пробубнивший мою фамилию. Меня позвали к следователю. Я вздохнула и зашла в кабинет.
Небольшая комнатка, три на три метра. В ее центре стоял стол, за которым сидела девушка с ноутбуком. Возле стола стоял человек средних лет. У него были короткостриженые светлые волосы. Он был гладко выбрит. На нем был костюм серого цвета. В руках он держал папку, а его проницательные невероятно холодные голубые глаза остановились на мне.
Меня передернуло. Четкое ощущение страха прочно поселилось в моей душе, а чувство самосохранения забило набат.
— Добрый вечер, — прозвучал глубокий стальной голос.
Я кивнула и робко присела на стул, следуя пригласительному жесту следователя. Я чувствовала себя неуютно в этом помещении. И это мягко сказано.
— Приступим?
Я снова кивнула, стараясь не выдать жуткого волнения.
— Ваше имя?
— Кристина Юрьевна Фролова.
Быстрые пальцы секретаря забегали по клавиатуре. Я бросила короткий взгляд в сторону звука.
— Дата рождения?
— Тридцатое марта 1976 года.
— Место прописки?
Я отвечала на вопросы, а он их задавал снова и снова. Понятное дело, им нужны был мой психологический портрет и основные координаты. Наконец, после двадцати с лишним минут, прозвучал вопрос, которого я так сильно ждала и опасалась:
— Что вы делали ночью двадцать первого декабря 2009 года?
Я задумалась, делая вид, что вспоминаю. Кристоферу удалось посеять в моей душе семена страха. И они упорно пускали ростки, заставляя меня нервничать. В конце концов я рассказала следователям правду. Я была на работе, отпустила Юлю в районе семи вечера, потом работала над отчетами. Да, я вложила деньги в уставный фонд иностранного предприятия «Максикрис». Да, я являюсь держателем акций.
— Как я понимаю, ваша фирма находилась на грани банкротства. Об этом свидетельствуют бумаги аудиторского заключения. Как вы относились к тому, что Максим Соловьев закрывал глаза на отсутствие отчетов и чеков по представительским расходам?
Ого!
Я не знала об этом, — честно сказала я.
— Странно, вы ведь были вкладчиком в уставный фонд.
— У нас с Максом был договор по поводу того, что я не лезу в его дела.
— В его дела? — удивился следователь. — Расскажите более подробно.
— У меня есть свое предприятие. Я открыла его четыре года назад, — я сглотнула, чувствуя, как сжимается мое сердце под пристальным взглядом следователя. — Совет директоров бывает раз в год, если его не созывают преднамеренно в случае, когда что-то идет не так. Меня не звали, а в предоставленных отчетах не было ничего подозрительного. Сумма по дивидендам не уменьшалась, поэтому у меня не было причины для беспокойства.
— Вы не знали, на что идут ваши деньги? — удивился следователь.
— А зачем мне это знать, если дивиденды платились регулярно и в нужной мне сумме?
— Как давно вы находитесь в должности заместителя директора по коммерческим вопросам?
— С четырнадцатого декабря.
Следователь задумался и пролистнул бумаги в папке.
— И узнали об отсутствии чеков и отчетов… — он выжидательно замолчал.
— Двадцать первого, — ответила я, понимая, куда он клонит.