Да и пес с ним, пусть болеет. Он не проживет настолько долго, чтобы об этом пожалеть.
Ак — Квир мчится быстро — и наконец останавливается. Это развалины каменного дома, достаточно неприятные в слабом лунном свете. Очень неприятные.
Прислушиваюсь к ауре — и расплываюсь в довольной улыбке.
— Великолепно! Ты молодец!
Еще бы.
Здесь убили некроманта. Видимо, во время охоты на магов, этот не успел удрать или не сумел защититься. А вот проклясть своих убийц он вполне успел. И душевно так, если сюда никто не забредает.
Холодные щупальца силы тянутся ко мне, опознают 'своего' — и словно бы смущенно отдергиваются. Мол, прости, господин. Не признали, не гневайся.
Я сильнее, куда как сильнее, я могу очистить это место от проклятья. Могу.
Только вот зачем мне это — здесь и сейчас? Я не Светлый и Сияющий, я — некромант и полудемон. Здесь и сейчас я буду делать то, что должен.
И — нет. Я не оправдываюсь и не нуждаюсь в прощении. За мной — моя страна, моя семья, мои люди. Я потерял Иннис, но я не потеряю все остальное.
В развалинах темно и тихо. Эххх… не взял я лопату, а жаль. Отбрасываю ногой каменюку, расчищаю кое‑как необходимый пятачок. Ак — Квир довольно скалится…. хоть помог бы, скотина! Ну да ладно, хватит и того, что он стережет Дария. А то лови его еще раз… неохота. Это что — догонялки?
Да и зачем мне много места? Я принимаюсь готовиться к ритуалу.
Черчу пентаграмму. На этот раз — мертвой кровью. Просто прокапываю в земле канавки подходящей палкой и заливаю их, тщательно следя, чтобы кровь пропитала землю как следует. Это не роскошь, это необходимость. Рене, показывая мне этот ритуал (не надо думать о нем плохо, исключительно в книге показывал) предупреждал, что если что‑то пойдет не так — первой жертвой станет сам некромант. И если бы не крайняя необходимость — я бы точно не стал связываться. Но — безвыходно…
Устанавливаю по углам пентаграммы черепа
Вот так, отлично.
Рисую символы, буквально исписываю ими землю, сверяюсь по сторонам света.
Смерть, призыв, повеление, подчинение, последний символ ужаса занимает свое место в рисунке. Подхожу к Дарию, грубо встряхиваю его. Да, надо же превратиться, а то еще сдохнет раньше времени от ужаса.
— Скройся с глаз, — бросаю я Ак — Квиру. Демон понятливо отходит на пару шагов и посверкивает глазами из темноты. Ничего, это кстати.
Демоны, даже низшие, распространяют ауру ужаса, которая отлично давит на человека. Если надо кого‑то напугать, понервировать, допросить — лучше не придумаешь!
Мне — надо.
Дарий приходит в себя не слишком быстро, но средства лучше оплеух еще не придумали.
Открывает глаза, стонет. Я грубо его встряхиваю.
— Оклемался?
Узнавание маячит на холеной морде. Да уж… он симпатичнее сестрицы, хотя что‑то общее все же есть. То ли скошенный подбородок, то ли цвет глаз… а, пустое.
Меня он пугается до вторично мокрых штанов.
— А… а…
— Да, это я. Александр Леонард Раденор. Не могу добавить — к вашим услугам, сами понимаете, любезнейший шурин, что с услугами у нас плохо. Особенно с вашей стороны. Сестрицу вы мне свою предложили, но пирожок оказался с гвоздями.
— Алекс… вы не так поняли!
Дарий уже достаточно оклемался, чтобы начать отнекиваться. М — да… клиент хамит.
— Да неужели? Я сейчас изложу ваш блестящий план. А вы, любезнейший, — тяну я с издевкой, — поправьте, если что‑то не так. Отлично понимая, что на троне Раденора не может сидеть дитя чужой крови, вы решаете подложить под меня свою сестрицу. Что ж, мне тоже надо жениться, так что выход неплох. Вы даже соглашаетесь дать за ней хорошее приданное, и бедная Дариола героически терпит меня в своей постели, пока я не зачинаю ей ребенка.
После этого моя миссия заканчивается. Она послушно ждет, пока плод не станет жизнеспособным — и меня можно убирать. Вы тем временем договариваетесь с Храмом — и если бы не некоторые мои особенности — меня бы уже не было в живых. Кто из Храма участвовал?
— Я… э…
Достаю кинжал, Подбрасываю его, ловлю за лезвие, небрежно так… провожу черту по щеке шурина. Пока не надавливаю, просто оставляю легкую царапину — и верчу кинжал над его глазом.
— Я ведь могу им и глазки повыковыривать. И барабанные перепонки проткнуть. И пальчики пообстругать. Еще как могу, у меня предрассудков нет, а вы, шурин, полностью в моей власти.
— Я хочу жить.
— Да вы, любезнейший, наглец. Жить он хочет! Странно, а меня не спрашивали, прежде, чем храмовников подсылать?
— Моя цена — жизнь.
— Договор у нас может быть только на легкую смерть, — отрезаю я.
— Нет. Потерплю. Меня искать будут.
— Врете. Отец ваш померши, совершенно случайно, сестра сейчас менестрелем занята, да и ума у нее немного — пока кто найдет, косточки ваши травкой порасти успеют.
— Ничего. Потерплю. Зато и ты ничего не узнаешь, тварь!
Словно маска приличного человека спадает с лица мужчины, открывая крысиную морду. Хотя что это я? Крысы рядом с Дарием такие милые создания…
Что ж. Пусть упирается.
Почему никто не понимает простой истины — чтобы выдержать боль, надо иметь очень серьезные личные основания. И то…
Далеко не все могут выдержать серьезные и продолжительные пытки. А у меня есть время — и есть опыт. Частично книжный, но некроманты… да, мы можем мучить специально.
Иногда для ритуала нужна не просто жертва — нужна жертва, которая отдает максимум. Боли, страданий, ужаса…
И — нет. Животных мы не мучаем. С человека можно получить намного больше. С животного же…
Жаждущий не напьется ложкой воды, так, боли и ужаса бессмысленной скотины не хватит ни на что серьезное. А вот человек — дело другое. Человека можно мучить долго и получить много… главное — правильный подход к делу.
Дарий упирается недолго. Его хватает ровно на одно фигурно обкромсанное ухо и пару пальцев. Потом он ломается и выкладывает все, что я хочу знать.
Ну да, риолонская церковь. Да, раденорская. Имена, храмы, должности сыплются потоком, едва запоминать успеваю.
И — нет.
Я не смогу потом вызвать его душу и допросить, поэтому приходится все узнавать сейчас. Ак — Квир тоже слушает внимательно. Ему, конечно, незачем, но вдруг я что‑то забуду? Тогда у него будет возможность лишний раз показать свою пользу. Я же его призову для вопросов — и угощу вкусненьким, благо, воров и убийц у меня пока в стране хватает.
Угадал я правильно, и даже своего тестя убил совершенно правильно, он это все и задумал.