– Да-а... – озадаченно пробормотал Саша. – Тут ты прав. Когда в деле такие деньги, то музыка замолкает... Может, Сам в нее это... влюбился? Он мужик сейчас одинокий, а она баба красивая. Даже больше чем красивая. Видел тут я ее в кабаке в день поминок по усопшим, слюнями чуть не захлебнулся. Такая телка! Что фигура, что ноги. Личико – чистый фарфор. Я бы и сам с такой...
Зойка болезненно поморщилась. Такого жгучего чувства ревности она не испытывала давно. И хотя речь шла о ее подруге, это нисколько не умаляло остроты неприязни. Горечь, зависть – все схлестнулось у нее внутри, сплелось в крепкий клубок. Более красивой и удачливой подруге она всегда завидовала, вероломным мужикам не доверяла, но всякий раз их предательство, как и Элкин успех, причиняло боль.
Почему о ней никто и никогда вот так не скажет?! Почему?! Понятное дело, она некрасивая, незаметная, невзрачная. Но почему тогда в трудную минуту все бегут именно к ней?! Никто еще без нее не обошелся. Никто! Она всем оказывалась нужна в самые критические моменты. Кому в роли жилетки для того, чтобы выплакать в нее собственную несостоятельность. Кому в роли боевой подруги. А кому, вон как Александру, в роли мамки-поварихи...
Обида захлестнула ее с головой, и, молча проглотив подступившие к горлу слезы, она вернулась в постель.
Пусть о чем хотят, о том и разговаривают, ей наплевать! Пусть сейчас внизу решается участь ее подруги, ей тоже наплевать! Пусть та, возможно, в опасности – это не ее печаль. Коли влезла ногами в подобное дерьмо, а парни, видимо, в этом уверены на все сто, то пускай расхлебывает сама...
Зойка натянула на голову одеяло и затихла. Она вот сейчас уснет, а утром встанет как ни в чем не бывало. У нее нет проблем. У нее в прошлом нет трагически погибших родителей, неразгаданных тайн и несметных богатств, о которых шепчется уже весь город. У нее ничего этого нет. У нее есть только она сама, которую ей следует любить и избавлять от всяческого рода треволнений...
Вспомнив, что забыла стянуть с себя очки, она машинально швырнула их на тумбочку, на мгновение выпростав из-под одеяла голову, и поразилась воцарившейся внизу тишине. Так, значит, гости отбыли. Сейчас ее Сашенька соизволит вернуться в кроватку и, быть может, приласкает свою серую мышку...
Переключившись на более приятную волну, она на всякий случай стянула через голову легкомысленную ночную сорочку в кружевных оборочках и, уложив белые пухлые руки поверх одеяла, затихла, закрыв глаза.
Зойка не помнила, как уснула. То ли беготня дневная ее утомила сверх всякой меры, то ли, подслушивая, она замерзла, а забравшись под одеяло, согрелась и сомлела. Но когда она открыла глаза, звезды на небе уже начали меркнуть.
Она пошарила рукой по постели и, еле слышно охнув, присела. Саши в постели до сих пор не было. Интересно, что это был за гость такой полуночный, отнявший у него столько времени? Но на первом этаже не было слышно ни звука, следовательно, визитер давно покинул стены этого дома.
Где же тогда хозяин?
Против воли ревность поднялась волной, накрыла Зойку с головой, заставив пулей выскочить из-под теплого одеяла, натянуть сорочку и босиком ринуться вон из комнаты. Неужели?! Неужели он бросил ее одну в доме?! Одну! Ночью! Пусть она не очень робкого десятка, и все предыдущие дни Саша возвращался домой ближе к полуночи, но одну он ее не оставлял ни разу. Что же произошло этой ночью?! Что за дела сподвигли его на подобный поступок?!
Мысли, обгоняя друг друга, теснились в ее голове, пока она спускалась по лестнице на первый этаж дома. Зойка даже губу закусила от досады на необязательного любовника, забывшего и о хороших манерах, и об истинном предназначении мужчины – защищать свою женщину.
А если на нее кто-нибудь нападет этой ночью?! Хотя соседние дома и были все сплошь заселены пенсионерами, где гарантия, что среди них не скрывается какой-нибудь беглый каторжник, способный посягнуть на ее честь!!!
А если пожар! Что она будет делать?! Она даже не знает, есть ли у него в доме какие-нибудь сбережения, чтобы успеть их спасти!
Да мало ли что может произойти с молодой женщиной, оставшейся среди ночи в одиночестве!
Открывая дверь кухни-столовой, Зойка едва ли не фыркала от возмущения по поводу бессовестного поведения Александра. Но, щелкнув выключателем, ей пришлось подавить душевный бунт на корню.
Александр никуда не уезжал из дома. Он сидел за столом, уткнувшись носом в сцепленные пальцы рук, лежащих на столешнице.
– Саша! – громко позвала Зойка, не сразу поняв, отчего это он выбрал местом отдыха столь неудобное место. – Саша, тебе плохо?!
Саше не было плохо. Саше было никак, потому что он был мертв.
Поняла это Зойка чуть позже, когда подошла к столу и принялась трясти своего любимого за обмякшие плечи.
Руки его разъехались в стороны, и Александр гулко ударился лбом о стол. И почти тут же ей наконец удалось рассмотреть, что глаза его широко раскрыты и неподвижно смотрят в одну точку.
– Боже мой!!! – сипло выдохнула Зойка и попятилась. – Что происходит, черт возьми?! Кто это сделал?!
Спрашивала она, конечно же, больше по инерции, потому как никого, кроме ночного визитера, в доме не было. Поэтому и убийцей мог быть только он. Жаль, что рассмотреть она его не удосужилась. Только голос его слышала, но узнать его не смогла. А посему выходило, что близкий друг Александра, любовно называемый им «братом», Зойке был незнаком.
Но неустановленная личность ночного киллера ее сейчас не особенно волновала. В ее поплывших мыслях вдруг отчетливо сформировался и затрубил горном призыв к бегству. Плохо соображая, что делает, Зойка влетела на второй этаж в спальню. Стащила через голову ночную сорочку, которая от столь небрежного обращения затрещала по всем швам. Еще минут пять девушка металась по комнате голышом, не в силах вспомнить, куда подевала свои вещи. Наконец, когда предутренний мартовский холод пронял ее до костей, она вспомнила, что джинсы и свитер, выстиранные ею накануне, висят в одной из пустующих комнат первого этажа. Она кубарем скатилась по лестнице, схватила с веревки влажную одежду и, матерно ругаясь и сотрясаясь всем телом, натянула ее на себя.
Последнее, что она сделала, прежде чем покинуть стены этого дома, – поцеловала Александра. Зойка бесстрашно вошла в кухню, склонилась к его коченеющему лицу и, сдавленно всхлипнув, поцеловала его прямо в открытые остекленевшие глаза.
– Спи, мой хороший, спокойно, – прошептала она, проводя дрожащими пальцами по его волосам. – Спи... Все возвращается на круги своя, все! И они знают это!..
Сумбурное философское изречение, что прошептала она над трупом своего любимого, было понятно лишь ей одной. Как была понятна и жгучая ненависть, охватившая ее, стоило ей выбраться на крыльцо.
Опять! Опять у нее украли счастье! Увели, можно сказать, из-под самого носа. Оно снова просочилось сквозь ее плотно сжатые пальцы, лишив ее очередной надежды на безбедное и безмятежное существование. А у нее столько было планов в отношении Александра! Она вот-вот готова была довериться ему, чтобы призвать его в союзники. В вечные союзники, что скрепляют клятву между собой кровью, любовью и доверием.