– Алиби! – догадливо подсказала Эмма.
– Точно! Алиби! Ее отпустили. Она быстро-быстро из города уехала. Все вроде успокоилось, а потом опять началось. Говорили, будто у отчима богатства были несметные, а после его смерти все исчезло. Мать волосы, говаривали, на себе рвала, дочку проклинала. Но разве горю этим поможешь?
– И вы думаете, что Анна эта ваша убила отчима и прибрала к рукам все его средства?
Старушенции все же удалось завладеть вниманием девушки. Она это прочувствовала мгновенно. Выпустила ее рукав, пригладила отпечатавшиеся на тонкой коже следы своих пальцев и, заговорщически подмигнув подслеповатым глазом, прошептала:
– Так думают все! Анька – богачка, каких свет не видывал. Хотя и прикидывалась бедной овечкой. Сначала учительницей работала. Потом голыми титьками пошла в ночном ресторане трясти. Мужиков к себе важивала. Говорят, деньги с них брала навроде проститутки. Одевалась простецко-препростецко, а дома кое-кто видал у нее целую коробку золота!
– Это кто же такой глазастый?
Недоверчиво скосив глаза на старушку, Эмма, конечно же, отдавала себе отчет, что история с Анной скорее всего сильно обросла слухами, и истинного в ней может быть лишь то, что отчим совратил девушку, за что потом и поплатился. Вопрос: кто это сделал, лично для нее оставался открытым, поскольку убить неверного супруга могла и мать Анны.
Для нее сейчас существовала другая проблема: каким боком соприкасался со всей этой историей ее спутник? Каким образом пути его переплелись с этой загадочной женщиной?..
И тут старушка (наградит же господь некоторых прозорливостью!), скорбно поджав сухонькие губы, произнесла такое, что ноги у Эммы сами собой подкосились:
– Тамарка говорит, парень твой, тьфу, то есть шофер, поженился с Анькой-то!
– Когда?!
– С час назад, что ли. Я толком и не поняла ничего. Вроде Танька Закаткина, что в загсе работает, не хотела их расписывать. Дык Анька вроде достала цепь золотую с палец толщиной и той на шею повесила. Кто же устоит против таких иргументов?!
– И что?! – все еще не в силах поверить в подобную нелепость, повторила Эмма.
– А то! По штампу в паспорта шлепнула, свидетельство о браке в руки сунула. Кольца друг другу они надели, ноги в руки и бегом из города. – Бабка вдруг приставила козырьком ладонь ко лбу, прищурилась и суетливо затараторила: – Ладно, пора мне уже. Васька, сынок, с санатория вернулся. Он у меня там слесарит. От него и новостями иногда разживаюсь. А ты, девонька, коли чего надобно, заходи. Мой дом третий от твоего. Ежели в город соберешься, Васька отвезет. Шофер-то твой теперь тю-тю, далеко. А машина шикарная. Васька говорит, дорогая.
– Так он что, уехал на машине из города?! – сипло выдавила Эмма, проклиная и свою раздолбанную доверчивость, а заодно и предприимчивость молодого человека, не погнушавшегося разжиться ее транспортным средством. – Когда?!
– Так сразу после росписи и укатили. Их еще Тамаркин муж на блокпосту тормознул и оштрафовал на сотню. Анька, говорит, довольная. Ржала, что лошадь, когда деньги ему совала. Ладно, бывай, дочка...
Бабка засеменила к своему дому, оставив Эмму в одиночестве. Рассеянно поводя глазами по сторонам, та силилась осмыслить услышанные только что новости, но они укладываться в голове никак не желали.
Вениамин женился... Вениамин женился?! Почему?! Какого черта?! Этого быть не может, не должно!!! Гад!!! Сволочь порочная!!! Выволок ее из города, где находится эпицентр событий, главным участником которых она непременно должна была стать. Угнал ее машину, чтоб им там на ней загреметь в тартарары! Телефона и того лишил, поскольку он находился в бардачке ее «Форда». Хорошо деньги при ней. Инстинктивно ухватила сумочку с сиденья, когда подъехали к дому. Да и то, наверное, из-за того, что в ней болтались ключи от дома. А то и кошелек бы подарила...
– Курица! Глупая похотливая курица! – рычала Эмма, побросав пакеты с продуктами на стол и накручивая круги по дому. – Так обвести меня вокруг пальца! Зачем ему это было нужно?! Зачем?!
Она так рассчитывала на то, что Вениамин сможет проникнуться к ней взаимными чувствами. Пусть изначально им двигала алчность, она даже и это сумела бы понять и простить. Потом все было бы по-другому. Все! Она сумела бы растопить лед в его душе. Смогла бы проторить дорожку к его неприступному сердцу. Эмма была согласна ждать пробуждения этого заколдованного красавца месяцы и годы. А он!.. Сбежать от нее с проституткой!!! Променять ее на продажную женщину, выставляющую на всеобщее обозрение свое тело! На ее машине, с ее телефоном, бросив ее на произвол судьбы! Сначала нагородить с три короба о грозящей ей опасности, искренне посочувствовать и... бросить!
– А как же я?!
Эльмира остановилась у засиженного мухами тусклого зеркала и попыталась поймать в его мутной поверхности свое отражение. Но оно отчего-то кривилось и плыло, принимая причудливые конфигурации. Она даже не сразу смогла понять, что давно плачет. Оттого и зеркало кажется ей кривым.
– За что мне все это?! – вырвался у нее риторический вопрос, хотя она всегда презрительно относилась к подобного рода эмоциональным всплескам. – За какие-то сутки дважды подвергнуться такому унижению!!! За что?! Что я такого сделала в своей жизни?!
Сначала Данила... От мужчины подобного склада ума большого ждать не приходилось. Чем бы он ни руководствовался в своем поступке, но она презирала его, как и прежде. Выше этого уровня ее чувства не поднимались. У нее даже не возникало желания попытаться понять его, покопаться в подоплеке его поступка, возможно, даже обнаружить что-то болезненно-трепетное. Нет, нет и еще раз нет! Она его не хочет ни под каким соусом и ни в какой связи!
Потом Вениамин... Вот этот удар оказался куда более ощутимым, чем вандализм соседа. Мужчина его уровня не мог так поступить с ней! Не мог поступить просто так! Его должно было что-то спровоцировать на это. Что-то такое, что она, возможно, со временем смогла бы ему простить...
Поймав себя на этой трепетно-обнадеживающей волне, Эмма разрыдалась пуще прежнего.
Нет, ну что она за дура такая?! Неужели так глупы все влюбленные женщины (а в том, что она была влюблена в вероломно покинувшего ее Вениамина, Эльмира не сомневалась)? Неужели каждая баба, охваченная любовной лихорадкой, получив порцию незапланированной подлости от предмета своих вожделенных мечтаний, мгновенно начинает выискивать оправдательные мотивы его подлости?! Неужели это происходит со всеми? К черту тогда такое глупое чувство! Ни к чему оно, совсем ни к чему! Зачем рвать на части сердце, которое никому не нужно?! Которое швырнули оземь и растоптали, припечатав кованым каблуком.
Женился!!! Боже правый!!! Хотелось бы ей взглянуть на эту Анну! Очень хотелось бы. Наверняка красавица, раз могла себе позволить обнажаться на широкой публике. Ну так ведь и она не уродина! Все на месте. Физиономия тоже не подкачала. Данила так вот находил ее очень даже привлекательной. Его протяжные стоны до сих пор отдаются болезненным гулом в ее ушах. Он называл ее красивой, милой, какой-то там еще... любимой, кажется. Говорил, что ему никто, кроме нее, не нужен. Уж он-то вряд ли променял бы ее на первую встречную дешевую шлюху. Это же нонсенс – бросить ее ради проститутки, хотя и с большими средствами. Хотя... Может, в этом-то как раз и вся суть проблемы?! Хорошо все взвесив и обдумав, Вениамин решил, что так будет намного безопаснее? Пусть Эльмира не была голодранкой, но ее богатство еще предстояло отстаивать. И кто знает, чем могла закончиться эта борьба. А там все безобидно, безопасно, без лишней крови и потери нервных клеток. Все Анна сделала (если сделала, конечно) заранее, без него и, вложив в красивые пальцы неотразимого Вениамина золотую ложку, поспешно потащила в загс...