– Не пугай медведей. Пусть они хоть немного привыкнут к новому помещению.
Конечно, местный житель не мог точно понять моих слов, но их смысл оказался ему ясен. Некоторое время он стоял рядом со мной, и мы вместе слушали музыку, которой Вало успокаивал хищников. Потом мы, так же вместе, подкрались к сараю и прикрыли дверь, оставив такую щель, чтобы мой помощник мог проскользнуть в нее, когда сочтет нужным.
Озрик не сдержал вздоха облегчения:
– Можно было бы и догадаться, что белые медведи хорошо плавают!
– Жаль, что мы не можем сказать этого о туре, – ответил я.
Но не успели слова сорваться с моих губ, как толпа вновь удивленно зашумела. Все уставились на лежавшую поперек зеркального моря золотисто-алую дорожку, проложенную заходящим солнцем. На красном фоне черным пятном выделялась голова тура. Бык плыл к земле, точно так же, как и медведи, хотя и заметно отстал от них.
У меня снова екнуло сердце. Я своими глазами видел бешеную ярость, с которой этот зверь растоптал Вульфарда, отца Вало, в кровавое месиво, и теперь меня заранее трясло при мысли о том, какую бойню он может устроить в столпившейся на берегу толпе. Тем более – и это еще усиливало мой страх – что местные жители боялись его куда меньше, нежели двух медведей. Для них, особенно с такого расстояния, тур мало отличался от обычного деревенского быка. Они не могли представить себе его огромного размера и жуткой силы и скорости, с какой бьют его устремленные вперед могучие острые рога. В толпе слышались заинтересованные разговоры, но не было заметно ничего, подобного той панике, которую вызвало появление медведей.
– Отойдите! Отойдите! – побежал я с криком к местным жителям, отчаянно размахивая руками, но встретил лишь непонимание и удивление.
Озрик тоже присоединился ко мне и жестами пытался заставить толпу подвинуться. Но зеваки уперлись и решительно не хотели сходить с места.
Тем временем тур добрался до мелководья и начал подниматься из-под воды. Тут-то по толпе и пронесся дружный изумленный вздох. Плывущий зверь оказался поистине чудовищем. Поднявшись над водой лишь наполовину – шеей и могучими темными плечами, – он приостановился, вытянул шею, задрал морду к небу и испустил громкий рев, эхом разнесшийся среди окрестных скал.
В этот момент Протис восстановил свою подпорченную репутацию. Юноша быстро сбежал на берег навстречу быку, держа в руке большую тряпку. Я подумал было, что наш капитан утратил рассудок. Он же, спотыкаясь и чуть не падая, устремился в воду. Тур сразу же пригнулся и попытался боднуть его смертоносными рогами. Протис, ловко увернувшись, избежал удара, а сам прижался к плечу животного и набросил на его огромную голову тряпку, закрыв при этом зверю глаза.
Тур ошарашенно вскинул голову, но молодой грек закинул руку ему на шею и умудрился повиснуть на ней. Зверь яростно замотал головой, а я словно наяву увидел ту кошмарную сцену, когда он вскидывал в воздух и перебрасывал с рога на рог изуродованное тело Вульфарда, и у меня чуть не подкосились ноги. Но Протис ловко держался позади рогов и, упорно цепляясь за шею гигантского быка, дождался-таки, пока тот притихнет, и снова закрыл ему глаза тряпкой. Внезапно ослепший и растерянный, тур замер на месте.
Тут у меня пробудились смутные воспоминания. Примерно так пахари моего отца заводили в стойла особенно норовистых быков.
– Нужна крепкая веревка! – крикнул я Озрику. Он уставился было на меня непонимающим взглядом, но почти сразу сообразил, что я имел в виду. Мы бросились к одной из куч корабельного снаряжения – Озрик торопился, насколько ему позволяла хромота, – отыскали моток прочного каната и, сбежав вниз по берегу, обогнули тура сзади. К нам на помощь поспешили Аврам и двое его людей: все вместе мы растянули канат и подвели его под колени задних ног зверя, как тетиву лука к оперению стрелы. Почувствовав прикосновение веревки, ослепленный тур двинулся вперед. Он медленно, нехотя вышел из воды, и мы направили его канатом туда, где стояли сараи.
Двое местных поняли нашу затею и, забежав вперед, распахнули двери самого большого и крепкого сарая. Все это время Протис держался возле самого плеча быка, шаг за шагом продвигаясь вперед вместе с ним и следя за тем, чтобы тряпка не сползла с его глаз. Так мы общими усилиями завели тура в его временное жилище и, как только капитан выскочил наружу, крепко заперли двери.
– Если он начнет буянить, этот сарайчик долго не продержится, – сказал я Авраму. – Попроси местных жителей собрать ему сена и принести воды.
Протис был бледен как полотно, и его била запоздалая дрожь. Я подумал, что он может даже упасть в обморок.
– Ты прямо герой, – сказал я ему. – Думаю, твой дед обрадуется, когда услышит, как ты спас всех нас от большой беды.
Моряк вымученно улыбнулся:
– Старик не простит мне гибели нашего последнего и единственного корабля.
Он поднял голову и уставился куда-то мимо меня, туда, где недавно еще виднелся его корабль. Море было пусто. Судно, вероятно, полностью скрылось под волнами. На глазах молодого грека блеснули слезы.
– У моей родни нет денег на постройку нового корабля. А ростовщики не поверят в долг тем, кого преследуют несчастья.
– Что ты собираешься делать дальше? – участливым тоном спросил я.
– Мои люди найдут себе работу на других кораблях, и я тоже смогу устроиться простым матросом, – вздохнул бывший капитан.
У него был настолько потерянный вид, что я протянул руку и ободряюще похлопал его по плечу:
– Сегодня твоя смелость спасла всех от больших бед. Я буду рад, если ты поедешь с нами в Рим.
Протис вздернул подбородок, словно вспомнив о своей прежней гордости:
– Я нанялся доставить вас в Рим и готов исполнять свои обязанности!
Рим
Проходящая вдоль побережья дорога, по которой мы должны были в конце концов попасть в Рим, имелась на итинерарии Аврама. Слуги драгомана доставили на берег и карту, и мой драгоценный бестиарий, и другие наши ценные вещи, но все остальное – складные столы и стулья, палатки и лагерное снаряжение – пропало вместе с кораблем. Для возмещения утраты неиссякаемый Протис, вновь обретший свою кипучую самоуверенность, придумал для нас передвижные дома на колесах. Он уверял, что эти сооружения позволят нам избежать ночевок в хоспициях – кишащих блохами и клопами гостиницах, устроенных для направлявшихся в Святой город паломников. Весьма практичными оказались и клетки на колесах, которые кораблестроители соорудили для тура и белых медведей. Плотники взяли изогнутые брусья, из которых обычно делали корабельные ребра, и сколотили из них каркас для клеток, так что получилось, что наши звери продолжили свой путь в элегантных крытых повозках, похожих на перевернутые лодки. В результате, как заметил Озрик, наш небольшой караван больше всего походил в дороге на странствующий цирк.
Лишь в конце ноября, по холодной и дождливой погоде, мы наконец добрались до предместий Святого города. По совету Аврама я отправился вперед, чтобы отыскать друга Алкуина, номенклатора Павла, и выяснить, может ли он помочь нам отыскать теплое сухое помещение, где наше посольство вместе с животными могло бы перезимовать.