– Отец Фрэнсис Листер Хокс. Как вы о нем узнали?
Пришлось сказать с некоторой ноткой самодовольства:
– Мы получили эту карточку от епископа Нью-Йорка, у которого побывали вчера.
– Зачем вы к нему ходили?
Я с раскаянием посмотрела на Ирен. Возможно, она не хотела открывать мистеру Холмсу наш источник информации. Мое хвастовство дорого нам обошлось.
Однако примадонна казалась невозмутимой: навыки театральной актрисы очень помогают в жизни.
– Я сделала пожертвование на благое дело, – ответила она благочестиво, перехватив у меня инициативу.
– Хватит уже, – раздраженно бросил этот господин. – Не поверю, будто вы переплыли океан, чтобы сделать пожертвование священнику, которого знать не знали раньше. Должно быть, вы…
– Ага! Попались! – воскликнула она с издевкой. – Разумеется, мы шли по тому следу, который вы нам дали. Остается только догадываться, была ли та тропинка столь же полезна вам, как и мне.
– Нет. – Шерлок Холмс снова начал мерить шагами комнату, и когда он остановился, солнечный свет упал на его лицо. Сейчас соперник Ирен выглядел именно таким, каким она его хотела видеть: удивленным и не имеющим возможности скрыть недоумение. – Я надеялся, если можно со всей откровенностью сказать такое дамам, которые в прошлом уверяли меня, что готовы столкнуться с неприглядной действительностью…
– Ну же, мистер Холмс, – сказала Ирен, – продолжайте, хотя когда, скажите на милость, вы не говорили со всей откровенностью?
– Так вот, я надеялся, – и, судя по голосу, надежда сыщика умерла, как и отец Хокс, – что ваши поиски предков позволят мне свободно вести любые расследования в Нью-Йорке.
– Так вот почему вы показали нам могилу миссис Элизы Гилберт. Вы надеялись, что мы бросимся по горячему следу за призраком женщины, похороненной под именем, которым она в жизни даже никогда не пользовалась. Вы хоть знаете, кем она была на самом деле?
– Разумеется. Она не смогла бы отвлечь ваше внимание, если бы у меня не было оснований считать ее пресловутой Женщиной в черном. Я видел стену в доме Чудо-профессора с портретами красавиц, когда расследовал прошлое дело.
– Вы правда считаете, что Монтес была моей матерью?
– Вы не слишком похожи, но встречаются вещи и куда более странные. Например, нас с моим братом Майкрофтом редко принимают за родственников.
Я тут же начала бешено размышлять, чем же загадочный брат детектива, который, по словам Квентина, работает в Министерстве иностранных дел, так отличается от него самого? Майкрофт Холмс маленького роста? Коренастый? Белокурый? С бородой и усами?
Но отвлечь Ирен было не так просто.
– Не слишком-то любезно с вашей стороны, мистер Холмс, играть с женщиной, которая ищет свою мать.
– Любезности – это не ко мне, не стоит их от меня ожидать.
– А я вообще ничего от вас не ожидаю, как мне кажется.
– Но вам только кажется, – улыбнулся он. – К примеру, сейчас вы ожидаете, что, воспользовавшись визитной карточкой как отмычкой, получите от меня информацию о том, как бедняга оказался на бильярдном столе Вандербильтов. Боюсь, этого я вам не могу сказать.
– Не хотите.
– Не могу, но не стал бы, даже если бы мог. Это конфиденциальное дело.
– Вы не думаете, что первопричиной могла стать Лола Монтес?
– Ха! Сцена потеряла не только актрису, но и сценариста. – Холмс рассмеялся коротким резким смехом. – У меня на Бейкер-стрит есть специальная картотека, биографии всех лиц, которые потенциально могут быть преступниками и вызывают даже мимолетный интерес. К сожалению, не могу заглянуть в нее отсюда, но Лола Монтес там есть, как и вы.
– Я? И эта запись… дает основания для судебного иска?
– Моя дорогая миссис Нортон, эта запись не содержит ничего предосудительного. Вы являетесь – вернее, являлись – одной из величайших звезд оперной сцены. Несмотря на… запятнанную репутацию многих актрис, я знаю совершенно точно, что ваше поведение, будь то в частной жизни или в профессиональной карьере, всегда было безукоризненно, просто вас слегка сбил с пути истинного один иностранный аристократ. В конце концов, я же сам расследовал то дело.
С другой стороны, Лола Монтес была кочевой натурой. Она агитировала против государства и церковных властей в Баварии и за либеральные реформы, из-за которых ее спонсор король Людвиг лишился трона. Она рано вышла замуж и потом часто это делала, а еще чаще не делала. Не расторгнув первый брак, она вступила во второй и стала двоемужницей. Третий ее супруг был жителем Калифорнии. На корабле, возвращавшемся из Австралии, она соблазнила и возможного кандидата на место четвертого мужа, но он упал – или прыгнул – за борт. Она оставила в мире такой след, мадам, какого не заметит разве что слепой. Но известна она скорее благодаря знаменитым мужчинам, которых на короткое время околдовывала, чем собственным достижениям. Она обладала силой, которой не умела пользоваться, и в итоге саму себя разрушила. Лола не представляет интереса для будущих поколений, разве что как смешной курьез, скандальное примечание к безрассудной эпохе.
Ирен внимательно слушала эту речь, начавшуюся с комплимента ей за счет женщины, которую она из принципа презирала. Но что-то случилось за те несколько дней, пока мы собирали по кусочкам историю бурной жизни Лолы, особенно после того, как мы прочли о ее трагической смерти в одиночестве и безвестности. Теперь я тоже это ощутила. Мы стали видеть в ней не карикатурный персонаж из газеты, а человека, молодую Элизу Гилберт, которая сбежала от неприятного мезальянса навстречу многим превратностям судьбы, но создала из единственного посильного для нее занятия и себя самой мировую сенсацию.
Ирен протянула руку, медленно стянула со стола карточку и убрала ее в ридикюль. Молчание затягивалось.
– Осмелюсь не согласиться, – наконец сказала примадонна хозяину номера, – по крайней мере с вашими выводами касательно моей возможной, пусть и не слишком благородной предшественницы. Женщина должна делать все, что в ее силах, чтобы выжить, и часто ее за это еще и поносят.
Я поднялась с места вслед за подругой. Мистер Холмс выглядел слегка расстроенным, словно бы сказанное возымело противоположный эффект, чем было задумано. В любом случае продолжать разговор не имело смысла. Мы не попрощались, и он даже не проводил нас до двери.
Мы молча прошли по коридору, и Ирен нажала перламутровую кнопку вызова лифта. Ждать пришлось довольно долго.
Она прикусила губу.
– Ты права, Нелл, – сказала она мне. – Репутацию слишком легко потерять.
– Но она же тебе самой не нравилась, Ирен.
– Это не важно. Важно, что люди рисуют картину, которую воображают в меру собственной испорченности, невзирая на факты. Лола Монтес, которая развесила цитаты из Библии вокруг кровати перед смертью, вовсе не та девушка, которая в четырнадцать сбежала с капитаном.