— Вам на завтра? Что так? Париж надоел? — игриво спросила полненькая блондинка из агентства «Аэрофлота».
— Да, если можно на 12:45, что аэробусом летает.
— Сейчас посмотрим.
Блондинка, быстро постучав наманикюренными пальчиками по клавиатуре, набрала нужную дату и рейс.
Компьютер, тихо заурчав, выдал информацию на экран.
— Есть. Вам повезло, сейчас переоформлю.
Через минуту Виктор держал в руке билет на завтрашний день.
— Спасибо… эээ…
— Люда! — кокетливо наклонила голову блондинка.
— Людочка, это Вам! — и Одинцов просунул в окошко красивую коробку конфет.
— Эх… — вздохнула работница «Аэрофлота», — везде остаются наши советские привычки. Спасибо.
— До встречи, я еще не раз к вам приду, — многозначительно проговорил «совок».
— Приходите обязательно! — в глазах соотечественницы вспыхнул неподдельный интерес. — И всегда будете переоформлять день вылета?
— Как карта ляжет, — туманно ответил Одинцов, за секунды превратившись для девушки из обычного, надоедливого клиента в привлекательную мужскую особь.
И вышел на Елисейские поля, заполненные гуляющими туристами со всех концов планеты.
Симона не пришла посмотреть матч с Лионом, и Виктор колебался — стоит ли ей звонить перед отъездом в Москву?
Но, когда ужин команды в ресторане Le Komarov подходил к концу, не выдержал и вышел на улицу к телефону-автомату.
Длинные гудки. Один, два, три, четыре… семь… — на этой цифре Одинцов всегда давал отбой.
«Осталось набрать сотовый. И что сказать ей? Банальное: как дела? А, впрочем…тебя не съедят!»
— Алло? — мягкий голос. И небольшой шумовой фон.
— Здравствуй, Симона!
— Здравствуй.
— Я соскучился по тебе…
— Так быстро? — она звонко рассмеялась, и это придало Одинцову уверенности.
— Еще вчера.
— О! — протянула девушка. — Неужели мой подарок уже надоел?
— А ты язва, однако! — продолжил в тон Виктор. — Нет, ничуть не надоел. Только сейчас я очень хочу тебя видеть.
— Лишь сейчас? — продолжала подтрунивать красавица.
— Нет, далеко не все время. Всего навсего 24 часа в сутки.
— Это интересно… — она помолчала и спросила, — где ты находишься?
— У Комарова, как обычно после игры.
— Хорошо, жди меня там, я как раз недалеко от Saint Lazare еду на машине.
— Отлично, я жду! — почти выкрикнул радостный Одинцов.
Девушка отсоединилась.
Когда шахматист вернулся в ресторан, члены команды уже пили «на посошок».
— Хорошая весть у тебя? — подмигнул Евгеньич.
— Да, а что — заметно? — удивился Виктор.
— Конечно. Вон как глаза то блестят, а то сидел, нахохлившись, словно воробей на холоде!
Жорж перевел, и команда дружно рассмеялась.
Через минуту Гиршманн толкнул локтем старичка:
— Ждет её, наверное. Видишь, как часто на вход смотрит.
— Ну, дело молодое! И мы такими когда-то были, — улыбнулся Евгеньич в ответ.
Наконец на входе в ресторан мелодично зазвенел колокольчик, и войта Симона.
Все обернулись.
Красное платье украшало ее фигуру. Она немного изменилась: волосы стали чуть темнее, практически в тон с ее вишневыми глазами (видимо, состоялся поход к хорошему парикмахеру), высокую шею несколько раз опутывали тонкие бусы, завершающиеся каким-то восточным иероглифом; она прошла, обдав посетителей изысканным ароматам духов, и от всего ее облика веяло той женской уверенностью, которая встречается только у настоящих красавиц.
— Всем добрый вечер! — девушка мило улыбнулась и села рядом с Виктором на заранее приготовленный стул.
Атмосфера за столом оживилась.
Французы, еще десять минут назад собиравшиеся разъехаться по домам, теперь весело болтали с Симоной. Матильда чуть погрустнела: она уже не была единственной женщиной в компании, и почти всё внимание переключилось на новую гостью.
— Ты завтра уезжаешь? — спросила француженка Виктора.
— Да, я поменял билет на самолет.
— Жаль, если бы знала, захватила сюда для тебя подарок — улыбнулась шахматистка.
— Для меня? — удивился Виктор и краем глаза заметил, как Симона бросила быстрый взгляд на Матильду.
— Да, я уже его приготовила, но он остался у меня дома…
«Только сейчас не хватало, чтобы она попросила проводить её…»
— Спасибо, когда я вернусь из Москвы, то тогда и подаришь. И я хочу тебе русский сувенир какой-нибудь привезти. Договорились?
— Конечно! — Матильда осушила до дна бокал с красным вином, и, достав сигарету, закурила. Она мешала французские слова с русскими, которые произносила с сильнейшим акцентом, но Одинцов понимал смысл сказанного.
Одноклубница внимательно посмотрела на блондина большими глазами, слегка затуманенными винной дымкой:
— Значит, Виктор, думаешь, что француженки слишком холодные женщины? Все на воблу похожи?
И, словно играя, выпустила струйку синеватого дыма в лицо Одинцову. Тот немного смешался:
— Ээээ… ну, я бы так не сказал…
— Конечно бы не сказал. Если бы узнал по-настоящему француженок.
— В каком смысле? — Виктор заметил, что Симона прислушивается к диалогу.
— В прямом. Меня, например…
Матильда, улыбаясь, наблюдала за реакцией сидевших напротив нее Одинцова и Симоны.
— Гмм… — Одинцов, чуть подумав, решил побыстрее поставить все точки над «i», — звучит заманчиво, но я морально не готов.
— Вот как? А что мешает?
— Мне просто очень нравится другая женщина.
Симона чуть вздрогнула и повернула голову в сторону Жоржа. Тот увлеченно беседовал с ней о новейших компьютерных технологиях, и в этом диалоге был практически единственным оратором.
Матильда замолчала, потянулась к новому бокалу вина.
Евгеньич, внимательно следивший за происходящим, чуть толкнул локтем Патрика, потом что-то сказал тому на ухо. Адвокат встал и, обойдя столик, наклонился к Матильде.