Уединение мастера нарушил сосед Костя.
— Слышь, Пантелеич! Серьезное дело есть! Друга моего надо выручить… Поможешь, а?
— А в чем проблема?
— Да он подъедет через час и сам все расскажет… Баба, в общем, в этом замешана…
— О чем речь? Давай, неси «Столичную», выпьем, обсудим!
Спустя час в доме отставника раздался звонок. Пантелеич бросил привычный взгляд на экран.
У ворот стоял высокий светловолосый парень в черной куртке и синих джинсах.
— Он? — дыхнул сигаретным дымом хозяин на захмелевшего Костю.
— Он и есть, мой друг детства…
— Впускаем!
Подполковник нажал на черную кнопку. Ворота плавно и бесшумно раскрылись перед гостем.
— Ну, мил человек, выкладывай, что за просьба у тебя ко мне?
Парень внимательно посмотрел на бывшего кагэбэшника. Помолчав, заговорил:
— Мне Костя сказал, что Вы большой специалист по разным шпионским штучкам.
— Ну, допустим…
— Мне нужно…, только я прошу — между нами!
— Заметано! Я внимательно слушаю.
— Так. Во-первых, миниатюрные камеры слежения. Незаметно вмонтированные в очки — раз. Вторая камера — желательно в часы, запонку галстука или авторучку — два. Передача изображения, естественно, идет беспроводная и длится минимум 6–8 часов подряд. Изображение должен ловить компьютер, ноутбук, и четко показывать его на экране.
— Неплохо! — крякнул Вощанов. — Еще что?
— Далее. Нужны миниатюрные наушники, которые бы помещались внутри ушной раковины. Переговорное устройство, чтобы человек мог с расстояния 100–300 метров передавать команды в эти наушники. И чтобы радиоволны проникали даже через стены помещений. Срок работы рации — тоже не менее 6–8 часов. Желательно, чтобы переговоры не были обнаружены специальной аппаратурой.
— Интересно, интересно… — подался вперед Пантелеич, — выпьешь с нами?
— Не откажусь, — ответил блондин.
— Ну, давай! За кем следить то собрался, если не секрет? — в глазах подполковника вспыхнул лукавый огонек.
— Да жена у него… — встрял Костя, — хитрая баба, каких свет не видал! Хочет его выпереть из квартиры, а сама гуляет «налево», когда он в отъездах бывает. Да так, что это никто и не замечает! А… — сосед бывшего кагэбэшника махнул рукой, — что говорить, давайте, лучше выпьем!
Чокнулись. Выпили. Выдохнули, крякнув.
— Закусывай, не стесняйся, — кивнул на стол хозяин, — тебя как звать то?
— Спасибо. Олег мое имя.
— А я Сергей Пантелеевич.
Помолчали.
— Так. Я понял, что жена у тебя очень даже непростая. И ты, судя по всему, хочешь словить ее с поличным и потом, доказав измену, отсудить хороший кусман. И, если есть ребенок, — его тоже. Так?
— Так! — кивнул головой гость. — Вы сможете сделать всю эту технику, чтобы она работала очень надежно, без сбоев?
— А я все, что ты перечислил, уже делал не один раз, — спокойно проговорил бывший кагэбэшник, — работа-то у нас, знаешь, какая тонкая и ответственная была? А?
— Представляю.
— То-то!
Пантелеич помолчал, потом оценивающе посмотрел на гостя и сказал:
— Насчет цены и сроков. Когда и сколько думаешь заплатить?
— Максимум месяц. Заплачу столько, чтобы и Вас не обидеть и самому не разориться…
— А ты молодец! — рассмеялся мастер золотые руки. — Умно ответил. Три тысячи долларов заплатишь, — спокойно сказал он и обмакнул кусок мяса в баночку с горчицей.
— Хорошо, договорились, — ответил блондин, — вот задаток.
И протянул хозяину пять сотенных бумажек с изображением американского президента.
— Приятно иметь дело с умными людьми, — довольно проурчал Пантелеич, сгребая деньги, — кранты теперь твоей жене! Я тебя понял! Запишешь всё до мелочей! И как она галстук — рубашку с любовника снимает, и забытые на столе возле постели очки не заметит! Тем более — часы на полке или авторучку! И звуки все ты услышишь в наушничках! Усё будет в упорядке!
Довольный отставник, развеселившись, копировал речь героя Папанова в «Бриллиантовой руке».
— Кстати, если сделаете камеру в авторучке, то глазок должен быть в районе пера.
— Понял…, значит, не только она будет смотреть вокруг, но и видеть, что сама пишет?
— Да.
— Неплохо… неплохо придумано — отставник заинтересованно взглянул на необычного гостя.
— Но одно условие есть у меня, — тихо проговорил друг Кости.
— Какое? — в один голос спросили дачники.
— Чтобы не случилось потом — вы меня не знаете, и я вас тоже… мало ли, что может быть…, понимаете?
— Конечно, о чем речь!
— Я очень серьезно говорю. Иначе сюда могут прийти…
— Могила! — заверил отставник. — Мне ли не понимать! И друг тоже, я думаю, не захочет нажить такого врага, как твоя жена. Верно?
Костя кивнул головой и снова плеснул в стаканы «Столичную».
Мужские разговоры незаметно перешли на другие темы. Вощанов, несмотря на выпитое, опытным глазом заметил, что они не интересовали нового знакомого, блондин немного нервничал, хотя тщательно скрывал это состояние.
Наконец, стали прощаться.
— Так, когда мне заехать к Вам за заказом? — спросил гость.
— Недельки через три, позвони сначала… — задумчиво проговорил Пантелеич, — кое-что у меня есть в загашнике, а что-то я должен в Москве поскрести по сусекам. Вещи эти уникальные в своем роде. Делают разные фраера нечто похожее, но топорно и бестолково. Мини-камеру еще надо так вмонтировать, чтобы ни одна собака не унюхала. Понимаешь?
— Конечно, спасибо Вам!
— Благодарить будешь, когда дело твое выгорит…
Виктор задумчиво смотрел в окно электрички, возвращавшей его в столицу с загородной платформы садового товарищества. Вот уже две недели, как он вернулся в Москву из Парижа. Происшедшее с ним за это время он считал почти мистическим, невероятным совпадением, словно кто-то там, высоко в Небе, творящий наши Судьбы, увидел все его горести, переживания, всю несправедливость, обрушившуюся на него за эти месяцы и, как будто невзначай, — выложил невероятную идею перед пытливым умом Одинцова.
За темным окном то мелькали бесчисленные огни Подмосковья, то темной массой пролетал лес, высаженный вдоль железнодорожного полотна. Тишину в вагоне нарушал лишь голос в динамиках, торопливо и неразборчиво объявлявший очередную станцию.
Иногда лицо Виктора стремительно освещала радостная улыбка, глаза его сияли, но спустя несколько секунд он мрачнел, погружаясь в невеселые раздумья. Но даже любому человеку со стороны было бы ясно: высокий симпатичный блондин явно возбужден.