Ее щеки залились краской и дыхание стало коротким и прерывистым – явный признак того, что ее тело было несогласно с ее словами.
Джеймс не настаивал. Он не этого хотел. Он хотел, чтобы она сама пришла к нему, свободная и полная страсти.
– Почему?
– Потому что ты просто хочешь… почувствовать себя хорошо.
– Это так плохо? Чувствовать себя хорошо?
– Д-да, – запнулась она. – В каком-то смысле. Потому что я уже говорила… ты не можешь полагаться на… соитие, чтобы заставить себя чувствовать лучше.
На этот раз Джеймс сделал медленный шаг вперед.
– Кто говорит что-нибудь про соитие, Мэгги?
– Ох. – Маргарет подняла руку и убрала с щеки воображаемый локон. – Эмм…
– Я просто хочу тебя поцеловать. Почувствовать твое прикосновение. Твою невинность. Настоящую тебя.
Она нахмурилась.
– Я не такая уж невинная…
– Не оспаривай комплимент.
– Я не думала, что из твоих уст это комплимент.
– Я потерял свою невинность давным-давно, и мне ее не хватает. – Стенхоуп хотел, чтобы Мэгги чувствовала тот же голод, что и он. Такое же желание. – Мне не хватает этой неукротимой невинности больше, чем я могу выразить словами. И когда я с тобой, мне кажется, я могу видеть мир твоими глазами.
Он посмотрел вниз на нее, изучая. Мэгги колебалась, крепко за что-то держась. Контроль. Как он мечтает заставить ее потерять этот контроль.
– Тебе дозволено этого хотеть. Хотеть немного страсти, это нормально.
– Ты мой пациент, – натянуто произнесла Маргарет.
Виконт сделал еще шаг вперед.
– Ты моя жена.
– Мы не должны… – прошептала она.
– Почему? – спросил он, действительно желая понять, почему она так сопротивляется тому, чего явно хочет сама.
Маргарет подняла подбородок и посмотрела ему в глаза.
– Потому что я не хочу никакой путаницы в наших отношениях.
– А какие у нас отношения?
Мэгги издала удрученный стон.
– Я… тебе помогаю.
От этих слов Джеймс застыл. Возможно, все так односторонне, как он опасался? Мэгги правда думает, что ее единственная роль – это помогать ему? Она действительно совсем в нем не нуждается? Или она просто боится? Боится стать свободной?
– Ага. Значит, ты не желаешь опускаться до того, чтобы целовать пациента.
– Я совсем не это имела в виду.
Было бы так просто сказать что-нибудь резкое, но это не то, чего он хотел. Он хотел, чтобы она открылась ему так же, как сама явно ожидает от него.
– Тогда что ты имела в виду?
– Если я… Если ты… Если мы… – Она стала пунцовой.
Джеймс нежно улыбнулся, не в силах остановиться. Он никогда прежде не видел ее такой растерянной.
– Боже, какая высокоинтеллектуальная речь.
Маргарет бросила на мужа укоризненный взгляд.
– Прекрати.
– Что?
Она фыркнула.
– Принижать меня.
– Разве я? – Пауэрз помедлил. Да. В каком-то смысле это так. – Прости, Маргарет. Не думаю, что понимаю, как далеко заходит моя заносчивость. Я учусь.
Ее чопорные губы сложились в тонкую линию.
– Слишком медленно.
– Не сомневаюсь, что с черепашьей скоростью.
– Я… – Мэгги выдохнула. – Это ужасная идея.
В голову Джеймса пришла нелепая, но, возможно, верная мысль. Может, он ошибается. Вероятно, со стороны Маргарет это не страх. Может, она считает его недостаточно привлекательным? Но он хорошо целуется. Хоть это у него есть. Возможно, этого будет достаточно.
Виконт поднял руку к щеке жены и осторожно провел по ней.
– Мне все равно, хорошая ли это идея. Я этого хочу. И, думаю, ты тоже.
Он ждал. Ждал, что Маргарет отдернется или ее взгляд предостерегающе потемнеет.
Вместо этого она потянулась к нему.
– Господи, помоги мне… да, я хочу.
– Тогда поддайся новым ощущениям, как я. Ты так много мне показала. Теперь позволь мне показать тебе эту сторону жизни. – С этими словами Джеймс скользнул рукой к основанию шеи Мэгги и прильнул ртом к ее губам.
После стольких дней, проведенных на адской полосе отчуждения, он по-прежнему удивлялся, каким райским наслаждением было прикасаться к ее губам. Нежный и податливый, он смаковал этот мимолетный поверхностный поцелуй.
Пауэрз уже целовал Маргарет дважды. Первый раз был вызовом. Он заставил ее это сделать. Второй был кратким исследованием. Но в этот раз она дарила свой страстный поцелуй свободно, и это заставляло его хотеть ее еще больше.
Джеймс притянул Мэгги к себе, затянутая в корсет грудь прижалась к его груди. Запрокинув ее голову, он углубил поцелуй, двигаясь медленно, щедро, дразняще. Каждое мгновение имело значение. Каждое движение было самым важным.
Маргарет нужно было соблазнить. Не обычным способом, а искренне.
И виконт цеплялся за остатки своей искренности, которую, он был уверен, давным-давно утратил, чтобы целовать ее нежно, вопреки тому, что желал получить ее тело с безудержной страстью.
Маргарет застонала, негромко и мягко, и он с трудом сдержался, чтобы не засунуть язык глубоко ей в рот. Вместо этого Джеймс сосредоточился на ее нижней губе. Он осторожно ласкал ее языком.
Ее руки дотронулись до его торса и медленно сжали грудь. Это нежное прикосновение заставило его задрожать от желания. Сколько времени прошло с тех пор, как кто-то вроде Маргарет так прикасался к нему? Годы?
Маленькие руки схватили его за плечи и притянули ближе. Сквозь годы одиночества… Годы отрицания любой настоящей близости.
Пауэрз не хотел останавливаться. Напротив, он всеми силами стремился продлить эти мгновения.
Губы Мэгги раздвинулись с тихим стоном.
Очень осторожно Джеймс вплел руки в ее тугую прическу, освобождая ее от шпилек. Наконец, ее мягкие волосы обвились вокруг его пальцев и коснулись запястий.
Мэгги задыхалась под его ртом. И Джеймс вспомнил тот момент несколько дней назад, когда он попросил ее распустить волосы, и она отказалась.
Он оторвался от ее губ и зарылся лицом в основание ее шеи, вдыхая аромат лаванды, исходивший от ее распущенных локонов.
Виконт отодвинулся и посмотрел на яркий нимб волос, обрамлявший ее лицо.
– Ты хоть представляешь, как много для меня значит то, что ты отдаешь себя мне, что ты делаешь это по собственной воле?
Маргарет покачала головой, ее пышные кудри скользили по его рукам.