Навстречу ей поспешил «визгливый» с парочкой товарищей, приказав остальным оставаться на месте и ждать окончательного выяснения обстоятельств. Видно было, как он подъехал к карете, пристроился к ней, переговорил с пассажирами, а потом вновь устремился к воротам Табони. Еще издали стал кричать:
– Срочно пошлите за целителями! Срочно! В карете тяжелораненые!
К тому моменту к воротам подтянулось с десяток стражников, наверняка весь личный состав здешней комендатуры. Ну и командовал ими рыцарь с эполетами и знаками различия баннерета. Еще не выяснив, что за шум и по какому поводу, он велел одному из подчиненных мчаться к целителю, а приближающимся по тракту крикнул:
– Лучше будет, если карета сразу проследует к нужному дому. Тут недалеко.
Ну и получил короткий доклад от старшего стражника. То есть пока карета приблизилась, уже с пониманием отнесся к словам Бронислава:
– По нам стреляли из арбалетов! И две наши спутницы остались лежать на тракте!
Почему-то у него и его спутников сложилось впечатление, что предатель не просто ушел подлым способом, но еще и ранил всех, кто находился в карете. Тем более удивительно прозвучало объяснение визгливого вояки:
– О ваших женщинах и речь! У них переломы, и вообще они в тяжелом состоянии. Радуйтесь, что графиня приказала их подобрать с обочины.
– Это ты радуйся, что они живы остались! – стал закипать баронет.
Но Грин перебил его, задав более важный вопрос:
– А куда делся преступник Жанай?
Ему ответила молодая девушка, высунувшаяся из окошка кареты:
– Священник Дайоран сослался на срочные дела, попросил десяток сопровождения и помчался дальше.
– Тогда его дальнейшее преследование – ваше дело! – заявил Бронислав, разворачиваясь к баннерету. – Если есть связь со столицей, немедленно отправляйте туда сообщение.
Тот проворчал в ответ нечто вроде «Сами с усами!» и стал отдавать очередные распоряжения своим подчиненным. Тогда как вся смешанная группа недавних противников, окружив карету, направилась к дому целителя.
Женщинам при падении с коней досталось преизрядно, и баронет, глядя, как их переносят из кареты в дом, размышлял о том, что поступил совершенно правильно, отправив одного из своих людей в ближайшую корчму и приказав снять несколько комнат для постоя. Словно предвидел, что может не успеть, поскольку сегодня уже нет смысла мчаться в Вищин и там колотить в запертые на ночь ворота.
А юная дочь графа потребовала от Шестопера объяснений по поводу сбежавшего священника. Она не могла поверить, что милый, добрейший католический патер – это разыскиваемый в королевстве опаснейший преступник. И кажется, не совсем четко осознавала, что, находясь в контакте с преступником, бросает тень как на себя, так и на своего высокопоставленного отца.
Пришлось Василию довольно подробно объяснять девушке, что да как. Хотя он и помнил хорошо, с каким недовольством Бронислав отозвался о графе. Наверное, это воспоминание вначале заставило его и к девушке отнестись с настороженностью и недоверием. Вряд ли яблочко далеко от яблони укатится.
Но чем больше он общался с Алманзи Ферро, чем больше вглядывался в ее детские, доверчивые глаза, тем больше понимал, что уж никак это наивное создание не могло быть замешано в деятельности против королевства. Непроизвольно верилось в каждое сказанное ею слово. И оправдание Алманзи выглядело лишь простой констатацией факта:
– Этого священника попросил поддержать и привечать возле себя дядюшка Эзари, брат моей матери. И все потому, что сам считает католиков весьма набожными, святыми людьми. Мне, конечно, смешны их заблуждения и предрассудки о каком-то распятом иудее, но этот Дайоран казался таким сердобольным и так взывал о любви к ближнему, что я ему верила вполне искренне.
– Как же, такой любит! – досадовал рыцарь, пересказывая леди детали убийства предателем своего товарища и его прочие прегрешения. А потом дал несколькими словами окончательную характеристику: – Циничная тварь, которая и перед убийством ребенка не остановится. И вашего дядю Эзари наверняка ждут неприятные разбирательства за связь с таким человеком и за попытку его укрывательства. Ладно бы еще у себя его прятал, так он пристроил преступника возле доверчивой племянницы!
Осознав весь ужас грядущих обвинений, Алманзи побледнела и чуть не грохнулась в обморок. И хорошо, что их беседу прервал баронет. Он как раз вышел из дома целителя и начал с главного:
– Девочки выживут. Но недели три будут лежать не вставая. Причем понадобится участие в лечении еще парочки сильных волхвов. Они скорей всего завтра уже и приедут, я все оплатил.
– Так как недоразумение произошло по нашей вине, – немедленно заявила графская дочь, – то все расходы по лечению мы берем на себя. И прошу не возражать!
Последнее восклицание, обращенное к баронету, показало, что твердый характер у юной красавицы тоже в наличии. Пришлось соглашаться.
– Как скажете, ваше сиятельство! – галантно поклонился Бронислав.
– И ужин для всех в знак примирения, – добавила она многозначительно, – тоже за мой счет. Нам обязательно надо помириться и разрешить любые недоразумения между нами.
– Согласен! И милости прошу в корчму. Потому что только там самый большой трапезный зал, где и можно всем разместиться.
Вот тут и выяснилось, что солидная корчма в граде Табонь лишь одна. Два других заведения имели дурную репутацию, и путникам оставалось разве что напроситься на постой к местному жупану и нескольким районным старостам.
Визгливый тип заикнулся было о том, чтобы все-таки продолжить путь, дочь графа проявила должную рассудительность:
– Раз уж у меня в карете оказался опасный преступник, то что тогда творится на дорогах? Нет уж, поедем утром! И вообще, я передумала. Этот подлый святоша Дайоран свои делишки пытался за мой счет утрясти. Так лучше я с утра в Вищин отправлюсь, кузину проведаю. Давно не виделись… – Она покачала головой. – А я-то еще никак не могла в толк взять, почему этот подлый католик так категорически не хочет заезжать в столицу княжества. Размещайте людей!
Команду она своим подчиненным отдала, а вот о себе не подумала. Или сделала вид, что не подумала. Так что пришлось Грину с Брониславом проявлять истинное рыцарство, отдавая одну – лучшую – из снятых ими комнат для великосветской леди.
И лишь во время ужина, разогревшись отменными винами и медовухой, Василий вспомнил, как он стремился попасть в Вищин именно этим вечером. И тут же сам себя успокоил: «Ничего там до утра не случится. Да и не стучаться же нам в запертые ворота в самом деле?»
После чего опять со всем молодецким азартом и куражом окунулся в застольную беседу. Потому что разговор еще и некий компонент флирта подогревал. С каждой выпитой порцией спиртного Алманзи Ферро казалась все прекраснее, желаннее и доступнее. Причем не только рыцарю, но и баронету. Поэтому между приятелями разгорелось жаркое, нешуточное соревнование. Каждый вознамерился достичь благосклонности красотки, а свои две очаровашки оказались незаслуженно забыты. Точнее, несколько проигнорированы.