Камера 428-го была открыта и пуста. На двери висела записка: «Вернусь через пять минут. Если будут посылки – распишитесь за меня». Шутка не показалась мне смешной.
Караульный сумел обнаружить следы 428-го. Они вели прямо на Шестой уровень.
Что-то здесь определенно было не так. Если во всей остальной Тюрьме было просто тихо, то здесь тишина стояла гробовая. Ни звука, ни шороха. Лишь один длинный коридор на самом дне Тюрьмы. Сюда мы помещали тех, о ком даже думать не хотелось. Я этим не горжусь, но в Тюрьме есть люди, с которыми просто невозможно справиться обычными методами. Когда групповая терапия и содержание в стандартных условиях не дают результатов, у нас не остается иного выбора, кроме как накачать человека снотворным и отправить на Шестой уровень. Там мы можем позабыть о собственных ошибках.
Караульный тревожно запищал. Я проверил свой планшет и понял, что не так: робот попытался связаться с другими Караульными на этом этаже, но никого не нашел. Обычно их попросту не замечаешь. Они либо ютятся в стенах, либо скользят по коридорам туда-сюда, молча выполняя свою работу. Караульные – часть Тюрьмы. На Шестом уровне стражей-людей нет, только Караульные. Даже если они не патрулируют коридоры, на постовых узлах в стенах их все равно всегда можно найти. Но здесь – ничего и никого. Любопытно – когда Караульные без конца мельтешат вокруг, к ним привыкаешь и начинаешь считать чем-то вроде мебели, но когда они вдруг исчезают – это сбивает с толку.
Одно дело, если нигде не видно заключенных. Но когда Караульных тоже нет – это действительно странно. Я оглянулся проверить, на месте ли Караульный, которого я привел с собой. На месте. Позади него тянулся коридор, ведущий обратно к лифту. Внезапно он показался мне невероятно длинным.
И тут свет в конце коридора пару раз мигнул и погас.
Не задумываясь, я повернулся к Караульному и велел ему выяснить, что произошло. Стоило ему двинуться в путь, я понял, что совершил ошибку. Но заставить себя позвать Караульного обратно я не смог и лишь наблюдал, как он плавно скользит по коридору, издавая тихий гул. Когда Караульный наконец нырнул во тьму, я все еще видел, как он движется, слышал его гудение. Или же мне просто так казалось? Я моргнул, и все стихло и исчезло.
Где-то рядом таилась угроза, а я остался совсем один. Попытался позвать на помощь через переговорник, но ответа не было – я оказался отрезан от остального мира.
Я осторожно подошел к ближайшей камере. Дверь была открыта, внутри – пусто.
Используя код «Побег заключенного», я снова попытался связаться со Станцией Управления. Дела шли все хуже. По идее, мой звонок должен был пройти через внутренний приемопередатчик, никаких сложных линий связи. И тем не менее – ноль ответа.
Начиная подозревать худшее, я потянулся к двери следующей камеры. Снова пусто. Я осмотрелся повнимательнее. Никаких следов борьбы. Записку с объяснением, куда все подевались, оставить тоже никто не потрудился.
Я обошел еще три камеры – все оказались пусты. Затем вернулся в коридор. Я был совершенно один. Мои шаги эхом отдавались по коридору.
Следующая камера принадлежала Заключенному 37. Там, разумеется, тоже никого не было. Я огляделся. Что-то неправильное было в этой пустоте, словно я упускал что-то из виду. Я задумался, что же это может быть.
Догадался я не сразу. В камере было идеально чисто. Не как если бы ее владелец любил порядок. В камере было тщательно прибрано после того, как жилец ее покинул. Не было не только признаков борьбы – не было признаков того, что в этой камере вообще кто-то живет. Как давно пропал Заключенный 37? Задумавшись об этом, я услышал шаги снаружи. Кто-то – что-то – направлялось ко мне.
Я повел себя не как Управитель Тюрьмы. Я повел себя как испуганный человек, как трус. Говорю же, я устал. Это мое единственное оправдание. И, как поступил бы всякий испуганный человек, я тихо закрыл дверь и присел, чтобы меня было не видно в окошко. Мне стало очень, очень страшно – словно взрослые решили сыграть в детскую игру всерьез. Шаги приближались.
Я попытался придумать, как защититься. Если я толкну его дверью… но поможет ли это? Получится ли использовать дверь как оружие? Собьет ли она с ног моего противника, чтобы я смог…
Я считал шаги. Неизвестный, кем бы он ни был, шел мимо камер, не останавливаясь. Вероятно, это означало, что он идет не за мной. Не знает, что я здесь.
Неизвестный прошел мимо. Я перевел дух. И тут он остановился.
Вернулся назад. Встал у моей двери.
Вот и все. Либо использовать дверь против него, либо молиться, чтобы он пришел не по мою душу.
Я сделал вдох, напрягся и толкнул дверь. Но она не распахнулась, не открылась рывком, а просто плавно приотворилась. Ну разумеется. Местные двери висели на особых петлях, не позволявших открывать их слишком резко.
Чья-то рука взялась за ручку и открыла дверь.
Передо мной кто-то стоял.
Я понял, что не могу даже пошевелиться.
Собрав все мужество, я поднял глаза. И увидел…
…что передо мной стоит Заключенный 428.
– Здравствуйте, Управитель, – сказал он. На лице 428-го была язвительная усмешка – он явно позабавился, обнаружив меня на полу. Усмешка эта была такой ехидной, что напоминала гримасу. – И что же такой достопочтенный господин, как вы, делает на корточках в подобном месте?
Я бросился на него.
Да, он застал меня в минуту слабости. Но я ему покажу. Боевым приемам я обучен в совершенстве.
Вспоминая этот случай, я убеждаю себя, что обескуражил 428-го, удивил его, застал врасплох. Но все же я не уверен в этом. Удар сбил его с ног, и, падая вместе с ним на пол, я вспомнил, чем закончилась его драка с Абессой. Возможно, с моей стороны это был не самый мудрый поступок.
– Вы издеваетесь? – спросил 428-й.
Мы лежали на пороге – наполовину в камере, наполовину в коридоре. Я держал его в Подавляющем Захвате и, по идее, должен был чувствовать собственное превосходство.
– Нет, серьезно? Порог, между прочим, больно врезается мне в спину, а вы, похоже, ушибли колено. Неплохо бы его помазать чем-нибудь.
Именно в этот миг до меня дошло, что такова суть 428-го – эта легкая, почти самодовольная усмешка всегда при нем, словно он знает все наперед. Как-то я решил устроить для своей жены вечеринку-сюрприз. Все тщательно спланировал, она никак, ну просто никак не могла узнать о вечеринке – это был сюрприз чистой воды. Но когда мы шли домой, Хелен поглядывала на меня с той самой легкой улыбкой, словно знала, что ее ждет.
Именно эта улыбка сейчас плясала на губах Заключенного 428. Легкий блеск в его глазах будто бы говорил мне: «Я знаю, что ты задумал. Я знаю, что происходит. Никаких неожиданностей быть не может, только не для меня». Чертов 428-й. Чертов Доктор.
Я начал на него кричать. Думаю, не стоит здесь приводить все, что я ему сказал. Суть была в том, что с меня хватит всех этих игр и что я хочу знать правду. О том, что он натворил и что произошло с заключенными.