Сейчас на корабле был вечер. Тревожный вечер перед ночной дорогой, когда до выхода из дома остаются считаные часы и никто не скажет, что ждет тебя там, за этой ночью, разделяющей начало и конец пути.
Три часа до первого прыжка Андрей с Сержем просидели в кают-компании у задернутого занавеской звездно-черного окна, выпивая одну чашку чая за другой. Пакс по-прежнему не отзывался. Андрей не понимал, что с ним могло случиться в открытом пространстве. Метеоритный рой? Полиция? Не понимал и потому мучился. Сначала молча. А потом Серж спросил у него что-то о попавшем в беду друге. Андрей ответил, и вдруг, неожиданно для себя самого, разговорился. Так было тоскливо и тревожно у него на душе.
На самом деле Пакс был Андрею не столько старым другом, сколько старшим. Они встретились лет семь назад. Вернее, это Пакс встретил Андрея, избитого, слегка подстреленного, преследуемого одновременно полицией и бандитами, а вдобавок – еще и по уши в долгах. Это был мир Седой – первый иной мир Андрея. И Андрею (смешно вспомнить!) было всего восемнадцать. Он только что ушел из дома, спасаясь от тоталитарной опеки матери, воспользовавшись кораблем, год назад подаренным дядей Сашей. Не имея наличных денег, он сначала влетел в долги за энергию (на корабль), потом попал в очень неприятную историю с имперскими гвардейцами, которым понравилась его девушка. Выкрутился из этой истории, заняв еще денег, и в итоге взял контрабандный груз на Седой. Совсем еще щенок, мало знающий о мире, а о мире контрабанды не знающий вообще ничего, защищенный разве что владением родовыми техниками драки (психической и контактной), которым понемножку учили его дядя Саша и дед, он был практически обречен рано или поздно попасться: не полиции, так мафии. И попался – и тем, и другим, причем сразу.
На Седом ему крепко досталось. Пакс подобрал его «на волосок» от края; прикрыл ото всех, каким-то чудом сохранил корабль. Когда Андрей чуть оклемался – долго мылил шею за дурость, а потом стал учить премудростям ремесла.
* * *
Минут за пятнадцать до первого прыжка Андрей снова попробовал вызвать Пакса, и снова получил в ответ молчание.
– Черт, – прошептал он, откидываясь в кресле. – Похоже, уже поздно…
– Не надо, – Серж потянулся из соседнего кресла и коснулся рукой его плеча. – Не надо, Андрей. Может, у него просто денег на счету нет, чтобы еще раз соединиться, или еще чего.
– Спасибо, Сержик, – Андрей усмехнулся тому, как легко и естественно назвал своего «пассажира» уменьшительным именем.
И все-таки, когда они вышли из последнего прыжка и подошли вплотную к кораблю Пакса, стало ясно, что, вероятнее всего, уже действительно поздно.
Корабль выглядел мертвым. Корма была снесена начисто; части силовой установки торчали из развороченного корпуса, словно обломки костей и обрывки сухожилий. Ходовые огни не горели. Корабль медленно поворачивался на экране, явно не управляемый навигационной автоматикой.
Корабль, скорее всего, и был мертв.
Андрей зашипел, как от зубной боли; повернулся к клавиатуре, набрал код Пакса и запрос на стыковку. Очевидно, компьютер Пакса еще работал: иначе тот не смог бы сутки назад отправить Андрею сообщение. И правда, секунд через тридцать пришло «добро», вместе с предложением целиком взять на себя маневрирование «ввиду отказа у нас соответствующих систем». «Какой уж там “отказ”, – подумал Андрей. – “Соответствующих систем” на этом корабле просто больше нет».
Он повел корабль на стыковку, отчасти вручную, поскольку из трех положенных маячков у Пакса уцелел только один, и приходилось корректировать подход по изображению на мониторе. Контакт получился довольно грубым, при ударе корабль ощутимо тряхнуло. Впрочем, это было не важно, главное, чтобы сработал стыковочный блок у Пакса.
Захват… – выдал компьютер.
Завершено успешно
Контроль герметичности…
Завершено успешно
Сочленение навигационных систем…
Прогресс 2 % … 5 % … 7 % …
Сочленение невозможно. Прервать стыковку?
– Нет, – ввел Андрей.
Контроль систем жизнеобеспечения…
Опасность: ресурс СЖО корабля-2 – 13 %
Прервать стыковку?
– Нет
Принять на себя контроль СЖО?
– Да
Завершено успешно
Стыковка завершена в аварийном режиме.
Андрей выдохнул.
– Все нормально? – спросил Серж.
– Почти. Состыковались, во всяком случае. Серж, я – к Паксу. Ты оставайся здесь. Будь в рубке. Если что, я с тобой свяжусь.
– Хорошо.
…Едва Андрей распахнул стыковочный люк, сразу потянуло гарью – сладковатым запахом горелой изоляции и вонью паленого пластика. Он вошел на корабль Пакса. Было непривычно тихо: корабль действительно был почти мертв.
Пакс лежал в рубке, откинувшись в пилотском кресле, и, казалось, спал. Левой руки выше локтя у него не было; плечо заканчивалось полуобугленной коркой спекшейся крови. По всей рубке, на стенах, на пультах были видны следы пуль и лучевых импульсов.
Андрей, вскрикнув, присел у низкого кресла. Пакс открыл глаза и повернул лицо – страшно бледное, с глубокими, отливавшими зеленью складками у рта и провалившимися глазами. Рубашка у него на груди была разорвана, и напротив сердца впивалась своими жалами в грудь черная коробочка автоаптечки. Андрей понял, что эти сутки Пакс прожил только на стимуляторах и обезболивании.
– Андрюша… – Пакс улыбнулся. – Пришел-таки…
– Пакс… Что для тебя сделать? Часов через пятнадцать мы будем на Седом, ты только продержись.
– Да нет, друг. Это тело уже почти мертвое, никуда я уже не успею. Ты вовремя.
– Послушай, Пакс…
– Не надо, Андрей. Не трать время. Его и так мало осталось.
Андрей сжал ручку кресла, понимая, что Пакс прав.
– Кто это был? – спросил он. – Кто это был, Пакс? Полиция?
– Нет. Не знаю, кто. Но не полиция. Ничего не искали. Даже груз на месте. Не знаю, кто, Андрюшенька.
– Расскажи.
– Какой-то корабль. Мой комп не смог его определить. Без опознавательных знаков, без сигналов, даже без ходовых. Вынырнул прямо у меня под носом. Очень быстрый – я не мог от него уйти. Понимаешь, без всяких разговоров – в два выстрела – снесли ходовую часть. Подошли. Загнали в мой комп какой-то вирус (прямо по обычной связи!) и сами управляли стыковкой. Четверо в стандартных легких скафандрах, я даже лиц не видел. Разнесли мне все. Руку вот отстрелили, для острастки, наверное. Спрашивали про деда. Потом выстрелили в упор и ушли.
– Но зачем, Пакс?
– Не знаю. По-моему, им ничего особенно и нужно-то не было, только убить. А в корабль входили так, на всякий случай. Я после того выстрела упал, сознание потерял. А они, видно, подумали, что мертвый… А я вот, видишь…