Но затем к его устам присоединились и ласковые поглаживания твердой, чуть шершавой ладони, и в какой-то миг лепнина на потолке, коей я была вынуждена любоваться, внезапно совершенно утратила очертания, а пальцы непроизвольно вцепились в ткань покрывала, сминая его. В следующее мгновение я услышала собственный стон, и это стало последней каплей!
— Лорд оттон Грэйд, прошу вас, — голос сорвался, едва герцог повторил действие, приведшее к совершенной потере моего самообладания, — я…
— Ты, мой ангел, продолжаешь изображать понимание и смирение. К слову, у тебя весьма неплохо получается, — голос его светлости был несколько хриплым.
Отчаянно зажмурившись, я попыталась отвлечься мыслями об императрице, заговоре, наводнившей столицу нежити, о… Ох! Отвлечься оказалось попросту невозможно! Со мной творилось что-то невероятное, но совершенно определенно это являлось запретным, недопустимым и бесстыдным. Совершенно определенно! И в то же время…
— О, Пресвятой! — воскликнула я, чувствуя, как странное чувство пронзает все мое существо.
— Должен признать, — Дэсмонд осторожно подул на распаленное им же, — ты остаешься соблазнительной даже в своей религиозности, мой ангел. Впрочем, всегда готов стать вашим богом, моя драгоценная леди Грэйд.
Едва ли я слышала все сказанное им, оглушенная биением собственного сердца. Но даже в этом исполненном восхитительными ощущениями состоянии расслышала стук в двери, а затем и чей-то грубый голос:
— Лорд оттон Грэйд, его высочество собирает всех на срочное совещание!
Ответом на это стало ругательство герцога и мой абсолютно необъяснимо разочарованный стон. В тот же миг ругаться его светлость прекратил, поднялся выше и, отведя прядь растрепавшихся после метаний на покрывале волос с моего лица, тихо прошептал:
— Вот теперь я и вознагражден, и отомщен, Ари.
Я лежала, зажмурившись, и ничто на свете не заставило бы меня сейчас взглянуть на супруга. А еще все тело казалось каким-то сверхчувствительным, и когда Дэсмонд вернул сорочку на полагающееся ей место, я ощутила и движение ветра, и легкое прикосновение сквозь ткань… И вздрогнула от поцелуя, которым завершил лорд оттон Грэйд перед тем, как встать. Затем из гардеробной послышалось:
— Император упорствует в ряде вопросов, я буду вынужден оставить вас на некоторое время. Собственно по дворцу вы можете беспрепятственно перемещаться, но не далее.
Пытаясь восстановить дыхание, приподнялась и спросила:
— А вам известно, что императрица Кассилия оказывала ментальное воздействие на обоих сыновей?
Лорд оттон Грэйд вышел из гардеробной, поправляя манжеты на рубашке, и мрачно спросил:
— Полагаете, ослиное упрямство его величества?.. — Он не договорил, но этого и не требовалось. Нервно поправляя ремень, герцог завершил злым: — Ясно.
Я же, сев на постели и прикрывшись, задала вопрос, который мне давно хотелось задать:
— Лорд оттон Грэйд, вам было известно о том, что императрица знает о сути проклятия. Почему же вы… — все же произнести не сумела.
Сложив руки на груди, его светлость усмехнулся и ответил:
— Она женщина. Я не воюю с женщинами.
На мой полный изумления взгляд герцог отреагировал улыбкой и значительно тише добавил:
— Ко всему прочему, мне, как и большинству черных магов, свойственна излишняя самонадеянность. Я был уверен, что сумею снять проклятие, не сомневался в этом ни единого мгновения.
— Чрезмерная самонадеянность! — не удержалась от восклицания.
— Не буду отрицать. — Улыбка его светлости стала крайне загадочной. — У меня немало и других недостатков, Ариэлла.
— Мне импонирует ваша честность, — призналась негромко, с содроганием вспоминая монастырь и льющуюся потоком ложь матушки Иоланты.
Лорд оттон Грэйд перестал улыбаться, отвел глаза, несколько секунд смотрел на окно, после вновь перевел взгляд на меня и осторожно произнес:
— Мм-м, ангел мой, не хочется в этом признаваться, но я вам солгал.
— Простите?! — Я была потрясена его словами до глубины души.
Усмехнувшись, герцог вновь скрылся в гардеробной, провел там некоторое время и вышел в уже наглухо застегнутом мундире, натягивая на ладони черные перчатки. Затем приблизился ко мне, наклонился, упираясь руками в постель, и выдохнул, почти касаясь моих губ:
— Свода норм и правил для лордов не существует вовсе. Это было ложью.
И пользуясь тем, что я, стремительно краснея, не могла выговорить и слова, весело добавил:
— Да, я бесстыдник, распутник и развратник, чем весьма горжусь, соответственно и малейших угрызений совести не испытываю. Но не лжец, вот тут ты совершенно права. И чтобы быть до конца честным, скажу откровенно — я безумно влюблен в тебя, Ариэлла оттон Грэйд, влюблен настолько, что у меня темнеет в глазах от одного твоего присутствия и закипает кровь от желания овладеть тобой. А единственной причиной того, что я еще не утолил этот голод, который к пище не имеет никакого отношения, в том, что ты сохранила мне верность даже в монастыре, несмотря на давление трижды проклятых монашек и перспективу сгнить в каменном мешке. И потому я буду нежным, терпеливым и дьявольски изобретательным в стремлении сделать исполнение супружеского долга для тебя столь же приятным и желанным, каковым он представляется мне.
Во время всей этой тирады я с ужасом взирала на его светлость, чувствуя, что нахожусь на грани обморока. Дэсмонд улыбнулся, подавшись ближе, поцеловал приоткрывшиеся от изумления губы и прошептал:
— Одевайся, мой ангел, я скоро вернусь.
После ухода герцога я некоторое время провела в постели, глядя в потолок и осознавая, что меня провели самым бессовестным образом. Как я сразу не догадалась, что свода правил для лордов не существует вовсе, и уж как минимум его не изучают безразличные к любым условностям черные маги!
Неожиданно в двери постучали, затем послышалось:
— Ваша светлость, вы уже встали?
Появившиеся горничные принесли для меня платье, суда по всему ушитое за ночь, помогли переодеться, уложить волосы и сообщили о том, что меня с нетерпением ожидает ее высочество.
* * *
В будуаре принцессы было сумрачно. Наглухо задернутые шторы, тусклый огонек свечи, тихие всхлипы. Придворные дамы, ожидавшие в гостиной принцессы, при моем появлении поднялись, склонились в реверансах и были сильно удивлены, что две доверенные леди провели меня туда, куда им, судя по всему, вход был запрещен.
И что искренне меня поразило, даже они, открыв дверь для меня, сами внутрь не последовали…
Оставшись в будуаре, несколько нервозно оглянулась на закрывшуюся за моей спиной дверь, после тихо позвала:
— Ваше высочество…
— Вы можете звать меня по имени, леди Ариэлла, — едва слышно отозвалась принцесса. А затем, голосом, в котором слышалось волнение, она спросила: — Неужели вы действительно любите его?!