— Я все понимаю, — сказала Элли, — но раз никто в целой гостинице не смог разрешить проблему с телевизором, может, шоферу стоит поменяться должностью с телемастером?
— Зачем ты поставил наш сломанный телевизор в чужой номер? — поинтересовался Чанс.
Харвей закивал головой со знанием дела.
— Эта миссис Поллингсворс-Биддл, старая корова, все время обращается с персоналом как с рабами. И никогда не платит чаевых. Теперь в ее распоряжении окажется порноканал, который не выключается даже на ночь.
— Харвей, ну как ты мог? — вздохнула Элли.
Он пожал плечами:
— Ну если вы и вправду думаете, что это так ужасно, я могу снова поменять телевизоры, пока они не вернулись.
— Элли, давай больше не будем волноваться из-за этой миссис… как ее там, — предложил Чанс.
— Но как же…
— Посмотри на все иначе, — прервал он. — Мистер Поллингсворс-Биддл, может, только выиграет от возможности… расшевелить свою жену. Может быть, он никогда не смотрел порно вместе с ней. Что ты скажешь на этот счет?
— Но…
— И возможно, фильм благотворно подействует на его жену. Глядишь, Харвей внесет в их отношения свежую струю. — Чанс невинно захлопал глазами, совсем как Харвей.
Элли с трудом сдерживала смех.
— Позволь мне быть уверенной в одном — что телевизор будет возвращен обратно по первому же моему требованию.
— Естественно! — воскликнул Харвей. — Только разрешите мне досмотреть до конца любимый фильм.
Чанс бросил взгляд на экран:
— Господи! Вики выходит замуж!
— Да. А что здесь такого? Она нашла свою любовь.
— Он знает о ее прошлом? — ужаснулась Элли.
— Кое-что. Он как раз тот парень, что в прошлой серии спас ее из гарема ацтеков.
— Ацтеков? — переспросила Элли. — Но, Харвей, цивилизация ацтеков существовала много…
— Ну и что, — вмешался Чанс, — иногда искусство заставляет поверить в невозможное.
— Вот именно, — согласился Харвей.
— Она имела наглость надеть белое платье! — возмутилась Элли.
— Лучше я пойду в душ. — Чанс исчез в ванной.
Первая брачная ночь Вики подходила к концу. Элли спросила:
— Харвей, скажи, здесь всегда так? Техника не работает, персонал не знает своих обязанностей, еды не хватает и все такое?
— Всегда. — Он не отрывался от экрана.
— Уилсон, наверное, теряет кучу денег?
— Наверно, вы не читаете литературу по бизнесу?
— А ты? — удивилась Элли.
Харвей кивнул:
— Я пишу диплом на степень бакалавра бизнеса. — Он отвернулся от экрана, где пошли титры. — У Уилсона больше долгов, чем у некоторых стран третьего мира. На содержание этой гостиницы в порядке у него просто не хватило бы денег.
— Но он купил своей супруге такое дорогое ожерелье! Откуда он берет средства?
— Кто знает? Жизнь богачей окутана тайной, мисс Кэннон. Возможно, он купил его в кредит. — Харвей поморщился. — Если империя Уилсона рухнет, то ему придется переехать в двадцатикомнатный особняк на Лонг-Айленде и доход его не будет превышать двух тысяч долларов в месяц. Тогда люди назовут это трагедией. Но те же самые люди ежедневно спокойно проходят мимо нью-йоркских беспризорников и попрошаек.
Тем временем Чанс вернулся из ванной, и Элли решила последовать его примеру, пока, чего доброго, постояльцев отеля Уилсона не лишили горячей воды.
Чанс накинул халат и вытер волосы, затем щелкнул кнопкой выключателя на телевизоре и предложил мальчишке уйти.
— Вы не хотите посмотреть продолжение?
— Нет. Мы слишком устали.
Харвей скосил глаза на закрытую дверь ванной.
— О-о, — произнес он со знанием дела, — сначала мне показалось, что вы с леди связаны чисто деловыми отношениями, а теперь…
— Леди всегда права. И мужчина не должен злоупотреблять ее… э-э…
— Не беспокойтесь, мистер, я никому не расскажу. Честно.
— Спокойной ночи, Харвей. — Чанс хлопнул дверью прямо перед его носом.
— Он ушел? — спросила Элли, выходя из ванной.
— Неужели и я тоже был когда-то таким молодым! — Чанс вошел в спальню и закрыл двери.
Элли взглянула на него из-под густых ресниц:
— Держу пари — был. Я могу представить тебя нетерпеливым пылким юношей, который использовал любую возможность, чтобы заняться сексом.
— Да уж… — протянул он. — Если бы мой дед застал меня в постели с девушкой или за просмотром приключений Вики, он задал бы мне хороший нагоняй.
— Ты всегда вспоминаешь деда. А родители?
— Я не знал свою мать. — Чанс расположился на стуле у окна и вытянул ноги. — Говорят, она ушла от нас, когда мне был год. Оставила меня с отцом в лачуге в Лос-Анджелесе.
У Элли пересохло во рту. Она подвинулась на край кровати и посмотрела ему в глаза.
— Я не знала. Извини.
— Я ничего о ней не помню, — продолжал Чанс. — Отец отвез меня в маленький городишко на севере Калифорнии, где вырос сам, и передал на воспитание своему отцу. После этого я видел отца только один раз. Он умер пятнадцать лет назад. Слишком много выпил.
— Отец был единственным ребенком в семье?
— Нет, у меня еще есть дядя и две тетки. Это прекрасные люди. У них свои семьи. — Он вздохнул и уставился в потолок. — Самым расхожим объяснением смерти была плохая кровь. Говорили, что ничего нельзя было сделать.
Элли представила Чанса ребенком.
— Никто не беспокоился, что ты можешь унаследовать болезнь крови?
— Иногда. — Он погрустнел, вспоминая о прошлом. — Мне было пятнадцать, и я оказался на заднем сиденье автомобиля с дочкой местного шерифа. Ей уже исполнилось восемнадцать. Опытная девушка, видишь ли… — Он все глубже погружался в воспоминания. — Это был мой первый опыт, надо сказать, весьма смутивший меня. А потом ее отец нацелил свой «кольт» сорок пятого калибра пониже моего живота…
Элли не могла удержаться от смеха, хотя и представляла, насколько туго пришлось тогда юным влюбленным.
— А через год, в шестнадцать, я с приятелем Билли Уитакером напился до поросячьего визга в его подвале и в таком виде явился на ежегодный вечер Элли Камерон. — Чанс зевнул. — И каждый раз, когда я вытворял что-нибудь эдакое, жители городка говорили: «Вот что значит плохая кровь его отца. Чертов выродок».
— А что говорил дед?
Его лицо просветлело:
— Он смеялся: «Мальчишки есть мальчишки». Дед вырастил меня, поставил на ноги, он помогал мне справляться с трудностями, а иногда ругал на чем свет стоит. Но он никогда не давал моим поступкам иного объяснения, чем воля небесных сил или игра гормонов.