«Кроме одного раза», — подумал Чанс. Да, это случилось лишь однажды, он тогда сильно обидел деда.
— Ты, наверное, был очень одинок?
— Да. Когда мне исполнилось шесть лет, дед повел меня на первое в моей жизни шоу фокусников. В тот день, можно сказать, и родилась моя мечта. Дед всегда поддерживал мой интерес к магии. Мы частенько наведывались в Сан-Франциско, хотя дорога отнимала часа три, только чтобы увидеть хорошее представление. А на Рождество он всегда дарил мне книжки и журналы с детскими фокусами и разные головоломки.
— Так это он повлиял на твой выбор профессии?
Чанс задумался.
— Нет. Не совсем так. Он только поддерживал меня в достижении целей. В восемнадцать лет я окончил колледж с математическим уклоном и подумывал о профессии инженера. Лишь через три года я понял, что хочу заниматься одним делом.
— Значит, дед поддержал твое решение?
— Да. И стал единственным, кто сделал это. Остальные, как могли, пытались переубедить меня. Все думали, что я сошел с ума: родственники, друзья, даже моя девушка. — Чанс вспомнил прошлое. Да, именно отговоры подруги были тогда самой обидной вещью. В свой двадцать один год он свято верил в любовь и даже собирался просить ее руки.
— Но, несмотря ни на что, ты стал волшебником.
Он вздрогнул.
— Это было… подобно зову. — Он поднял глаза на Элли. — Ты должна знать, что это означает. Ни одни родители не хотели бы, чтобы Их дочь стала актрисой.
— Мои были не против, — возразила она. — Они только заставили меня выбрать в колледже специализацию по драматическому искусству, иначе я грозила совсем бросить учебу. Я просто сказала своим бедным родителям, что если они помешают моим планам, то я сбегу в Нью-Йорк и стану актрисой. Тогда мне было восемнадцать, и от других девочек я отличалась наивностью, полагая, что такой удар заставит растаять любое сердце. — Элли запрокинула голову и с ужасом вспомнила бурные сцены. — Так я и пошла своей дорогой.
— Я смотрю, у тебя неплохо получается, — усмехнулся он. — Бог посылает тебя прямо в руки Роланда Хьюстона.
— Я так благодарна, что ты сделал это для меня, Чанс. — Она говорила совершенно искренне. — Я… Почему ты решил помочь мне?
Мягкий свет настенной лампы освещал ее волосы. Освеженная прохладой душа, она была настолько хороша, что Чансу становилось все труднее отводить глаза от изгибов ее тела под полупрозрачным халатиком.
— Мой поступок далек от расчета, Элли. Просто я воспользовался благосклонностью Уилсона. — Его голос заметно охрип.
Элли опустила глаза, явно не удовлетворенная ответом. Да и сам Чанс намеревался сказать совсем другое.
— Я думала… — начала она.
— Мне хотелось сделать для тебя что-нибудь.
— Зачем, Чанс?
Их глаза встретились, и все вопросы, накопившиеся со времени их встречи, вдруг обрели ответ. Чанс соскочил со стула, опустился на колени возле нее и взял ее маленькую руку в свою. Элли почувствовала тепло его кожи.
— Разве кто-то не может просто так сделать тебе приятное?
Она опустила глаза и увидела, как большой палец его руки гладит ее колени. Незамысловатое движение почему-то заставило затрепетать ее сердце.
— Это бывает не слишком часто.
— Ну… может быть, потому, что ты не позволяешь этого? — осторожно заметил он и взял другую руку Элли, применяя всю силу своего волшебства, чтобы доставить ей удовольствие.
— Наверное, раньше судьба не сводила меня с хорошими людьми, — неуверенно сказала она, стараясь унять бешеный ритм сердца. Элли никогда не думала, что пальцы мужчины могут быть такими нежными, и простое прикосновение почему-то сводило ее с ума.
— Что-то не так? — Взгляд Чанса буквально обжигал.
— Что? — Каждый вдох давался ей с трудом, принося с собой терпкий запах мужского тела.
— Ты вся дрожишь.
— Разве?
Он пододвинулся ближе, упираясь грудью в ее колени.
— Ты же не боишься меня, правда?
— Нет, но…
— Я просто хочу быть ближе к тебе.
— Я… ах, Чанс, мне кажется, я не…
— Я знаю, ты скажешь, что ничего не хочешь. — Его губы ласкали ее щеку, и Элли становилось так тепло и приятно. — Но ты до сих пор уверена… — Чанс поцеловал ее лоб, — что ты действительно предпочитаешь… — губы водили по ладони, — спать в одиночестве… — его рука обхватила ее талию и прижала так, что Элли ясно ощутила всю силу мужского желания, — всего в полутора метрах от меня?
— М-м, — вырвалось у Элли, когда он настойчиво пытался проникнуть языком в ее рот.
— Элли, ты и вправду этого хочешь?
— Нет, — прошептала она.
Тогда Чанс взял ее на руки и осторожно положил на кровать, Их губы соединились, ноги переплелись, пальцы рук сомкнулись. Элли легко рассталась со своим халатиком, и Чанс вздрогнул, с жадностью голодного хищника прикоснувшись к необыкновенно гладкой коже под футболкой, ощутив крутой изгиб ее бедер, легкую выпуклость живота, округлость мягких ягодиц. Кончик его языка исследовал все новые и новые пространства, покоряя их себе. Никогда в жизни Чанс не хотел обладать женщиной с такой силой. Маниакальное желание исследовать каждый уголок ее тела еще более усилилось, когда ее губы прошептали его имя.
Прижимаясь к Чансу, Элли чувствовала, как его желание с каждой секундой становится все сильнее, отказываясь подчиняться воле разума. Горячая влажность языка, завладевшего ее ртом, сочетала осторожную любознательность с необыкновенной нежностью. Ощущение больших теплых ладоней на коже заставляло ее исторгать безудержные стоны. Руки Элли безжалостно расправились с застежкой его рубашки и обхватили его обнаженное тело. Спина Чанса была гладкой как мрамор, грудь, покрытая золотом курчавящихся волосков, — по-мужски крепкой, ягодицы — упругими.
Руки Чанса стремительно лишили ее футболки, легко соскользнувшей по плечам через голову, и с силой обхватили ее бедра.
— Элли, Элли… — шептал он, опуская губы все ниже, — я хочу… хочу всю тебя… каждый кусочек твоего тела.
Ее соски так остро реагировали на ласку, что одно только близкое дыхание Чанса заставило их затвердеть. Элли с силой прижалась к его телу и опустила обессилевшие руки. Влажный и шершавый язык Чанса заставлял Элли испытывать необыкновенно острые ощущения. Наконец она освободила одну руку и забралась в гущу его волос, притягивая Чанса все ближе и предоставляя полный простор его действиям. Никогда еще в своей жизни она не отдавалась так легко во власть желания и тайно молила Бога, чтобы ничто не помешало Чансу.
Когда ей удалось освободить другую руку и нащупать его затвердевшую плоть, Чанс буквально задрожал от вожделения. Его руки переплелись с ее, губы судорожно схватили твердый розовый сосок. Элли не сопротивлялась. Она словно зазывала его насладиться собой, опустошить ее до последней капли.