— Да, — произнес он, когда она покрывала поцелуями его грудь. — О Боже, да, да! — Чанс застонал, изнемогая под действием ее острых зубок, нежно покусывающих его маленькие соски. — Пожалуйста… я не могу, Элли! — Казалось, он больше не выдержит неистовых движений ее пальцев, гладящих его поясницу.
Он сказал что-то невнятное, поворачивая ее на спину, и настойчиво раздвинул ее ноги.
— Ох! — только и смогла выдохнуть Элли, выгибаясь навстречу ему и закрывая глаза.
— Чанс, прошу тебя, — умоляла она, зная, что он не разочарует ее, — пожалуйста, Чанс.
Он обхватил ее бедра, прошептал ее имя и… вдруг замер.
— Чанс!
— Подожди! — Его легкие раздувались, словно мехи.
— Что? — Она продолжала нежно поглаживать его мускулистые плечи.
— Презерватив.
— Презерватив?.. — Теперь настала очередь Элли застыть.
— Кажется, у меня было несколько. — Он приподнялся и нахмурил брови. — Черт, куда я их подевал?
Элли изнемогала от желания.
— Подожди, я сейчас. — Чанс чмокнул ее в щеку и проскользнул в ванную, чтобы покопаться в коробке с принадлежностями для бритья. Он вернулся через несколько минут, швырнув на прикроватную тумбочку несколько запечатанных пакетиков.
— Извини.
— Все в порядке.
— Я мог бы достать один, не открывая упаковки, — засмеялся он, — только для этого понадобились бы предварительные приготовления.
— Нет, все в порядке. Просто я не ожидала… — Элли вздохнула.
— Я хотел быть одним из тех парней, которые достают эту штуку и надевают так, что женщина не успевает ничего заметить.
Элли заморгала:
— Разве парни любят делать это?
Он усмехнулся:
— Не знаю. Но я отвернусь.
— Я тоже.
Он взъерошил ее волосы.
— Ты не хочешь?..
Что касалось Чанса, то его желание было очевидно: есть некоторые вещи, которые мужчины не могут скрывать.
— Да, но я… э-э… м-м…
Он посмотрел на нее из-под золотистых ресниц:
— У тебя есть время на размышления.
Элли кивнула.
— Я не из-за этого. — Она показала в сторону тумбочки. — С женской точки зрения все твои действия правильны. Многие мужчины пренебрегают важностью защиты.
Он улыбнулся:
— Может, мне не стоило этого делать?
— Сам факт, что ты думаешь об этом, доказывает, что…
— Что?
— Что я могу доверять тебе. Что ты… я не знаю, взрослый, что ли. Ответственный. Внимательный. Ну, ты понимаешь.
— Но?
— Но я не думаю, что доверяю тебе настолько, чтобы сейчас лечь с тобой в постель, — вырвалось у нее.
— Ох…
Чанс молча переваривал ее слова. Наконец Элли решила нарушить неприятную тишину.
— Ты взял их с собой, потому что рассчитывал на что-то? Или всегда берешь в свои поездки?
Он неуверенно перевел глаза с блестящих пакетиков на Элли.
— Я не думал, что так получится, если ты это имеешь в виду. — Он помолчал. — Ну хорошо, допустим, рассчитывал, но это не имеет отношения к… Никто из нас не имеет права на беззаботность.
— Ты прав. — Элли положила голову на его плечо.
— Почему же ты не доверяешь мне?
— Это не потому, что я не доверяю. А потому, что… — Она вздохнула. — Я считаю, что расплачиваюсь за прошлые ошибки. И хотя это несправедливо, тебе тоже приходится платить.
Он уткнулся щекой в ее волосы.
— Какие еще ошибки?
— Если быть краткой, мой отец называл меня магнитом, притягивающим неприятности.
— Звучит нелестно, — сказал он сухо.
— Каждый мужчина, с которым я имела дело, отличался эгоизмом, бескомпромиссностью и недоверчивостью. Последний объединял в себе все три качества.
— Да уж…
— Вот почему я почти уже два года живу как затворница.
— Два года — слишком большой промежуток между двумя глотками. Можно умереть от жажды.
— Да, но я не хочу пить из того же колодца.
— Есть и другие, — возразил он.
— Мне говорили, — она вздрогнула и потерлась лицом о его плечо, — но я не внимала советам. Слишком сильно обожглась. — Элли помолчала. — Пока ты вновь не растопил во мне лед.
— Так ты предпочитаешь тлеть и дальше, или мы разожжем пламя прямо сейчас?
— Не знаю, — смутилась она. — Я не доверяю даже собственным ощущениям, Чанс. У меня не было никого, похожего на тебя.
Он слегка отстранил ее и заглянул ей в глаза.
— Может быть, так было, Элли. Но я не отношусь к парням, о которых ты говоришь.
Элли нервно ломала руки, чувствуя неудовлетворенность и не зная, как выйти из положения.
— Я едва знакома с тобой. Нам вообще не следовало останавливаться в одной комнате.
— Я…
— Все получилось слишком быстро, и я должна спокойно подумать в одиночестве. И что будет завтра, когда все закончится? — пробормотала она.
— Я говорю не о связи на одну ночь.
— А я… я ненавижу эту комнату! Ненавижу эту пагоду! И не хочу просыпаться с тобой в одной постели, когда все эти невоспитанные горничные, харвеи или шоферы Уилсона ворвутся в наш номер, не обращая внимания на табличку «Не беспокоить!». — Элли не заметила, как ее речь переходит в истерический крик.
— Тс-с, тихо, тихо. — Чанс попытался ее успокоить. Он прижал ее к себе, как ребенка, ожидая, пока прерывистые всхлипы не перейдут в ровное дыхание. — У тебя была очень трудная неделя. Может, мы лучше попытаемся уснуть?
Чанс удивился своим словам. Наверное, легче было сейчас улететь на Луну, чем спать в одной комнате с Элли. Однако она была на грани нервного срыва, и Чанс решил, что ее комфорт сейчас куда важнее, чем его собственный.
— Ты такая недотрога, а я думал, что все актрисы — чувственные особы, — шепнул он ей на ухо.
— Извини. — Она виновато опустила глаза. — Я не хотела тебя провоцировать. Я… я знаю, что это будет нелегко.
— Так оно и есть, — заметил Чанс печально.
У нее вырвался звук — нечто среднее между смешком и всхлипом.
— Я хотела сказать, что жалею о… — она вздрогнула и закрыла лицо руками, — о том, как получилось сегодня.
— Ничего, получится в другой раз, — заверил он. — Когда поймешь, что действительно доверяешь мне.
— Ты думаешь, случай представится?