Человек что стоял рядом с Вилором и ждал…
Щукин вновь попытался раскрыть глаза, резкая боль от электрического освещения. И хотя свет лампочки был не яркий, но все равно, Вилор непроизвольно вновь зажмурился и застонал.
– Ну, что очухался немного? Давай продирай зенки-то и пора вставать, пора квартирку-то менять! Ждет тебя другой домик!
Вилор наконец смог разомкнуть глаза. Рядом с собой он увидел какую-то тень, силуэт, расплывчатый и абстрактный. Лишь пятно, ничего больше.
– Ну что ты вчера жрал-то такое? Небось кроме водяры еще гадости какой ни будь нанюхался вот сейчас и ревет у тебя крышу! – вновь прозвучал противный мужской голос рядом.
Вилор застонал и попытался приподняться, но встать он не сумел. Незнакомец, стоял совсем близко, он попытался помочь Щукину – схватил его за локоть и постарался усадить Вилора на лавке. Кое-как ему удалось это сделать. Щукин с трудом, но приподнялся. Он открыл глаза и тяжело дыша попытался рассмотреть человека стоявшего, напротив. К своему удивлению Вилор понял, что сердобольный помощник оказался милиционером. Это был высокий парень в серой Форменной рубашке, на которой красовались погоны с лычками сержанта.
– Эй, ты хоть немного всасываешь, а? Тебе что вообще хреново? Ты ходить-то можешь? – допытывался милиционер у Щукина.
Вилор раскрыл рот и выдавил из себя:
– Пить! Прошу вас дайте пить!
Сержант вздохнул и, покачав головой, ушел. Вилор осмотрелся. Он сидел на лавке оббитой железом, в небольшой комнате. Вернее, это была не комната, а скорее крохотная комнатушка. Щукин увидел, что это помещение от внешнего мира отгорожено решеткой. Вилор понял, что он сидит в камере. Где-то там, за дверью слышались голоса и хохот. По шипящим и противным звукам Щукин определил, что где-то совсем рядом работала милицейская рация. Через минуту вновь появился высокий сержант. Он держал большую железную кружку с водой. Протянув посудину Щукину, милиционер буркнул:
– На, пей и надо идти. Тебе здесь больше сидеть нельзя. В капэзэ пойдешь. Там переночуешь и вообще следователь, да опер тобой заниматься будет. А мне ты тут в обезьяннике не нужен, мне своих бичей хватит.
Щукин жадно глотая выпил всю кружку. Ему немного стало легче. Вилор посмотрел на сержанта и спросил:
– Почему я здесь?
– Почему? Ну, ты даешь парень. Ты, видать, вообще ничего не помнишь. Что натворил-то не помнишь?
– А что я натворил? – напрягся Щукин.
Сержант тяжело вздохнул и, подхватив Вилора за локоть, поднял его с лавки.
– Пойдем, пойдем. Завтра тебе все расскажу, что ты натворил. А я тебе советую выспаться как следует и, обдумать все свои дальнейшие действия. Главное – подумай, что будешь говорить следователю. Главное подумай, как себя вести. Тяжело тебе придется.
Милиционер вывел Вилора из клетки, именуемой «обезьянником. Щукин увидел, что они находятся в дежурной части РОВД. За стеклянной перегородкой сидел майор возле большого пульта, на котором мигали различные лампочки и кнопки. На стене висела карта района, она подсвечивалась лампами. В углу стояло пара сейфов. На столе возле окна стучал телетайп. Рядом с обезьянником вдоль стены стояли лавки. На них сидели какие-то люди¸ скорее всего задержанные, постоянные клиенты дежурной части. Вилор смог разобрать, что одеты они небрежно. Да какой там небрежно, это были грязные лохмотья. Похоже, это были городские бродяги, которых привезли патрульные экипажи. Вилор почувствовал, что от сидельцев смердит. У Щукина закружилась голова, его тошнило.
Неожиданно один из бомжей встал с лавки и заорал как дикий:
– Начальник, в сортир хочу! Веди по нужде!
Сержант толкнул выскочку и прикрикнул:
– Сиди скотина! Видишь занят я! Отведу задержанного и вами займусь!
– А мне по барабану! Задержанный или нет! Я сейчас хочу! Прямо сейчас!
– Ты мне тут права не качай!
Но дерзкий бродяга лишь дико захохотал и неожиданно для всех, стянув трико до колен начал мочиться прямо на середину комнаты. Сержант от такой наглости потерял дар речи. Он как-то нелепо зашипел и, взмахнув рукой замер. Но оцепенение от мерзкого поступка бомжа прошло через мгновение. Милиционер пинком свалил бродягу на пол и начал катать его в луже мочи. Он возил человеком по бетонному полу, словно половой тряпкой и приговаривал:
– Сука! Утрешься своим же дерьмом. Я покажу тебе как ссать в приличном месте.
Друзья «бомжа-бунтаря» сидевшие на соседних лавках заулюлюкали и дико зареготали. Было видно, что их товарищ доставил им удовольствие своим поступком.
А сержант все возил и возил по полу бродягу. Тот мычал и как-то неестественно, скрючив руки, закрыл ладонями лицо. Вилор понял, что этому человеку уже давно все равно, что его окружает и что с ним делают. Щукин осознал, что этому бомжу наплевать на себя и вообще на все. Он находится на самом дне человеческого достоинства.
«Человеческое достоинство? А что это такое? Кто его придумал? Сам человек? Само человечество? Опустившийся тип… Опустившийся человек? Кто он грешник? А может он просто уже живой труп и ему не важно, что происходит вокруг, ему важно лишь когда он умрет и он ждет этого с обреченностью и равнодушием! Что заставило это человека стать вот таким? Или кто его заставил? Общество, я, этот сержант, его друзья? Может они, не меньше виноваты в том, что он вот так опустился. Может и я не меньше виноват, в том, что вот так вот духовно и нравственно умер этот человек, который сейчас катается в луже собственной мочи и который уже давно согласился со своей судьбой и не хочет ничего, кроме стакана технического спирта, куска хлеба и теплого угла, где ни будь в городском подвале» – мрачно подумал Щукин.
Сержант устав таскать бомжа по полу, выпрямился и, тяжело дыша, зло бросил:
– Сейчас я вернусь, отведу арестанта и займусь вами ублюдки!
Полу мокрый от мочи бомж лежал и смеялся. Он брезгливо смотрел на милиционера и, сжав кулаки, показывал ему фиги.
Сержант повернулся к Вилору и толкнув его в плечо буркнул:
– Ну ладно, пошли этот цирк не хрен смотреть, мне еще оформлять эту стаю в приемник распределитель, пошли в ивээс, сдам тебя да займусь делом.
Щукин обреченно прошел через помещение дежурки, затем они с сержантом оказались в небольшом коридорчике, он был узким и темным. Вилор медленно переставлял ноги. Милиционер сзади сказал ему:
– Осторожно. Там ступеньки. Не споткнись. А-то голову расшибешь, а мне предъявят, что я тебя тут избил.
Впереди действительно был небольшой спуск. Коридор словно нырял вниз. Четыре ступени оказались крутыми, Вилор медленно спустился по лестнице и остановился. Пусть ему перегородила большая массивная железная дверь с небольшим оконцем посредине. В углу виднелась кнопка звонка, над ней красовалась надпись «вызов дежурного».
Сержант нажал на кнопку и сказал: